– Да я про то, – продолжил Шамиль, – что они же, вроде, внутри горы, в туннелях сидят, так?

– Так, – согласился тот. – А в чём проблема?

– Да так, ни в чём, – пожал плечами Шамиль, – Я просто вспомнил наш сегодняшний разговор про подземный город. Если под всеми горами много туннелей, а ты собираешься синхронизировать свои приборы с обсерваторий, которая тоже в туннеле находится, то не будут ли эти наши древние туннели мешать твоим исследованиям?

– Ты хочешь сказать, что помещения древнего подземного города могут исказить результаты наших приборов? – насторожился профессор.

– Да, так, – утвердительно кивнул горец.

– А вот этого я не знаю, – задумчиво произнес Палыч и почесал подбородок. – Честно говоря, это обстоятельство мы не учли. Очень надеюсь, что не помешает. В крайнем случае, придётся потом в Москве повторять. Слава Богу, у нас эксперименты со временем в четырёхмерном пространстве, а это означает, что для нас главное – один раз точно сфокусироваться на одной точке и синхронизироваться в этом моменте с другими обсерваториями, а потом можно сколько угодно раз и из любого места вновь возвращаться в этот фокус места и времени и снова проводить эксперимент.

Глава 6

Когда первые розовые лучи озябшего утреннего солнца смогли, наконец, вырваться из плена сумрачных гор и теперь радостно сбегали вниз, к реке, словно шаловливая ребятня, играя с поднимающимся от воды тоненькими струйками сизого тумана, путешественники уже собрались у костра, в ожидании закипающего горного чая, ароматы которого уносили прочь последние остатки сна. Осеннее утро в горах оказалось более чем прохладным и довольно влажным, так что ароматный чай у костра был просто необходим для настроя научной мысли.

Вскоре на поляне появился старенький УАЗик, прозванный в народе «козликом», из которого, с извечной лучезарной улыбкой, вышел Хасан, неся в руках большой узелок, с горячими сырными лепёшками и кувшин свежего айрана. Спешно позавтракав, экспедиционный кортеж выдвинулся в путь, оставив гостеприимного хозяина охранять лагерь.

Первым пунктом турне этого дня значился Зеленчукский радиоастрономический телескоп Академии наук РАТАН-600, часть задней стенки которого они видели вчера. РАТАН представлял собой поистине мегалитическую конструкцию, при взгляде на которую каждый, невольно, ощущал себя одиноким космонавтом, который где-то на затерянной в далёком космосе планете исследует непонятные руины инопланетной цивилизации.

Огромные тарелки радиоантенн соседствовали с циклопической стеной кольцевой антенны, 600 метров в диаметре, состоящей из пятиметровых движущихся щитов антенн переменного профиля, уникальную технологию которых впервые опробовали на радиотелескопе в Пулкове, после чего было решено соорудить более крупную структуру здесь, в самом тёмном месте России, подальше от городского шума и пыли и поближе к звёздам.

Каждый раз, при изменении профиля, стена панелей, будто ощетинивалась, издавая какой-то космический звук, в котором одновременно слышался скрип, скрежет, крик, нежная мелодия и грохот шагов терминатора. Внутри этой инопланетянской конструкции возвышалось фантастическое строение, поразительно похожее на «летающую тарелку» с конусовидным основанием, а рядом, по бетонному кругу, с рельсами двигался странный белый «мост».

Пока Костя жадно снимал всё вокруг, стараясь находить самые невероятные ракурсы, а профессора что-то оживлённо обсуждали с сотрудниками радиотелескопа, Ромка бродил по этой неведомой планете и думал о том, что назад пути больше нет.

Здесь, именно здесь, в, наверное, самом неземном на планете Земля месте, он впервые остро осознал, что уже давно летит в какой-то новый, неведомый и совсем непрекрасный мир, где больше никогда не будет ничего из его прежней жизни. Он явственно чувствовал себя космонавтом, вдруг, проснувшемся после анабиозного сна на незнакомом звездолёте, который неведомо, зачем летит неведомо откуда и неведомо куда, и ему, пленнику этого звездолёта больше никогда не суждено вернуться домой.

И, хотя такие невесёлые мысли ему явно навевал космический вид окружающих построек, он действительно чувствовал это. Чувство было настолько ярким, яростным и пронзительным, что буквально разрывало ему грудь на части. Всем своим существом он ощущал, предчувствовал приближение чего-то важного, опасного и окончательного, от чего ему не дано было ни убежать, ни укрыться, будто всю свою жизнь он шёл навстречу этому неведомому и теперь стоит на его пороге. Момент настал. И он знал это.

Закончив переговоры, профессора скомандовали: «По машинам!», и кортеж двинулся обратно, в сторону Нижнего Архыза. Следующими пунктами культурной программы на сегодня были древние храмы и Большой телескоп, к которым, как, оказалось, вела одна и та же дорога: через мост, а потом через КПП вооружённой охраны, с паспортным контролем. Через несколько метров после КПП дорога, ведущая вверх, к телескопу, имела ответвление влево, вдоль реки, где и располагался музей под открытым небом «Аланские храмы», но к ним решено было вернуться на обратном пути.

Белый купол самого большого в Европе азимутального телескопа БТА САО РАН, как яйцо титанической птицы вырастал из плоской вершины одного из отрогов горы Пастухова, рядом с которым гигантскими вратами возвышался мостовой кран, а неподалёку, словно грибные семейки, уютно устроились купола малых телескопов.

Монументальное, устремлённое ввысь 53-х метровое строение произвело на Романа неизгладимое впечатление. Оно тянуло, завораживало, гипнотизировало и ещё больше ввергло его в размышления о смысле жизни и о вечном.