— И насколько боеспособен этот… хм… легион? — с некоторым раздражением спросил Павел IV, возвращаясь на свое место.

— Он выглядит ОЧЕНЬ боеспособным, — произнес сопровождающий Карло Борромео испанец, с некрасивым шрамом через все лицо. — Походит на крепкую терцию. Но с рядом отличий. Князь не использует пикинеров, потому что у османов, да и всех прочих в тех краях нет обычая бить конницей натиском. Другой крепкой пехоты вроде швейцарцев, фламандцев, ландскнехтов и уж тем более терций там тоже нет. Местная пехота строя не знает и вооружена белым оружием или дубинками. В крайнем случае — луками. Есть и аркебузиры — янычары. Но их мало. Князь также не использует в пехоте мушкетеров. Там только аркебузиры, но с длинноствольными аркебузами. Кроме того, он включил в состав своей терции… хм… легиона, три конных отряда — конных копейщиков, рейтар и драгун с мушкетами. И артиллерию. Как он сказал — легион без артиллерии — не легион.

— Получается небольшая армия.

— Так и есть. Прекрасно снаряженная, вооруженная и подготовленная армия. А его обоз — песня. Никогда прежде я не видел такого устроения и благополучия. Как и общего порядка. Крепкая испанская терция — толпа селян по сравнению с его легионерами.

Павел IV задумчиво скосился на кардинала Медичи, который продолжал благодушно улыбаться.

— А что тебя так развеселило? — с раздражением спросил он у него.

— На днях мне стало известно, что князь предложил рыцарям Тевтонского ордена присоединится к его походу. Они отказались, сославшись на немощь и не устроение. После чего Андреас обозвал их трусами, мерзавцами и лицемерами, которые только и способны — грабить христиан.

— Вот так и сказал?

— Он сказал грубее. И теперь я смотрю на это снаряжение, слушаю и откровенно умиляюсь недальновидностью ландмейстера. Ему для полноты картины осталось только какую-нибудь бучу затеять на границе с Московией, чтобы окончательно втоптать репутацию ордена в дерьмо.

— Проклятье! Почему мне об этом не сообщили?!

— Потому что я сам узнал только сегодня утром. Да и то — из третьих рук. Эта новость распространяется купцами. Сам орден молчит и делает вид, что ничего не произошло.

— Какова цель похода князя? — обратился Папа к Карло Борромео.

— Антиохия. Во всяком случае он так говорит.

— Врет! — с раздражением воскликнул французский кардинал.

— Почему?

— Патриархи востока с прошлого года крайне возбуждены и активны. Сулейман их не трогает, опасаясь вызвать раздражение и без того буйных подданных. Это явно не спроста.

— Освобождение Антиохии само по себе значимое событие. Если они заранее прознали, то…

— Нет, — перебил французский кардинал. — Они явно что-то затевают.

— А что будем затевать мы? — постарался сменить тему представитель испанских Габсбургов. — Князь начал полноценный Крестовый поход. Он высадился в Трапезунде, в союзных христианских землях. И имеет все шансы на успех предприятия. Что в этой ситуации будем делать мы? Ведь он реально может возродить княжество Антиохию. Или даже королевство Иерусалим.

— Откуда такой оптимизм?

— Андреас не похож на дурачка, который глупо испытывает свою судьбу. Снаряжение этого воина и описание его легиона заставляет крепко задуматься.

— Османы — сильный противник.

— Не сейчас. Их основные силы находятся в Венгрии и Междуречье. Из-за чего, ударив со спины, князь имеет все шансы на успех. Удержит он Антиохию или нет — другой вопрос. Но то, что возьмет, полагаю, сомневаться не стоит. И где в это время будем мы?

— И что ты хочешь? — с раздражением поинтересовался французский кардинал.

— Чтобы Святой престол выпустил буллу, объявляющей этот крестовый поход благословенным и призывая всех честных христиан присоединится к князю Антиохии в его благородном порыве. И чем больше там будет католиков, тем лучше для нас. А то ведь к разделу этого пирога мы можем не успеть. Мало ли что там задумали Патриархи?..

— Может быть просто князя отвлечь от похода?

— И как это возможно?

— В связи с уходом князя в Крестовый поход со всеми верными войсками в Польше и Литве началось движение, направленное… хм… на войну с Московией. За Смоленск, Псков, Новгород и сюзеренитет над Ливонией. Сигизмунд колеблется. Однако если его подтолкнуть, то он может начать вторжение, которое станет угрожать не только землям князя, но и его делам. Эта война принесет ему большие убытки и, полагаю, вынудит вернуться в Европу.

— И чего мы этим добьемся?

— Мы воспользуемся им как знаменем, собирая людей в Крестовый поход. Но не позволим ему получить владения или реальное влияние в тех землях.

— А чем он нам мешает? Разве он нам враг?

— Он православный. Да, не еретик. Но и не католик. Не думаю, что для нас будет здравой политикой возрождение христианских государств в Святой земле под рукой православия.

— Поэтому ты предлагаешь отправить его терзать Сигизмунда?

— Сигизмунд не проявляет должного рвения и потакает еретикам.