— Кто бы не оседлал Босфор и Дарданеллы ему потребуется Крым. И уж поверь моему чутью — этот волчонок нацелен именно туда. Сейчас он просто кружит вокруг своей жертвы, улучшая момент, чтобы ее забить. А сил для того, чтобы занять и контролировать полуостров у юного Палеолога нет. Поэтому, даже истово ненавидя нас, он будет вынужден договариваться.

— А если нет? Он горяч и отчаян.

— Тогда он умрет.

— Он непобедим в бою! — воскликнул сын.

— Так его сморят свои же. — оскалился Давлет-хан. — Ты разве не понимаешь, в какую ловушку он загнал сам себя? В Туле эти легионеры почти ничего не имели. И поэтому они охотно пошли за ним. Кто-то за ради славы, кто-то из-за мести. Сейчас же они обрели богатства и потеряли смысл для войны. Османы разгромлены и почти что уничтожены. Поэтому, воины сами его зарежут или отравят, если он не успокоится и не даст им возможность пожить в сласть.

— Ты всегда веришь в успех, — грустно произнес Мехмед.

— А ты иногда слишком осторожен.

— Это спасло меня у Гоголя. Не забыл? Именно я загодя, повинуясь чутью, поднял отряд верных мне людей и как началось бегство прикрывал тебя.

— Он бы не решился преследовать нас, — отмахнулся хан.

— Я узнал от Шереметьева, что он как раз порывался. Его тогда едва отговорили остальные, отягощенные добычей. Они не хотели рисковать.

— Ну хорошо, — недовольно, после долгой паузы произнес отец. — Ты можешь остаться в Крыму, если пожелаешь.

— Это позор, отец. Я иду с тобой. Просто… будь осторожен и не делай поспешных решений. И… ты знаешь… нам нужно знать, что происходит в Леванте и какие действия предпринимает Андрей.

— У него нет флота. А по суше он несколько месяцев будет добираться до Азака или, тем более, Крыма.

— А если этот флот у него появиться?

— Веришь в чудеса?

— От него всего что угодно можно ожидать. И когда мы достигнем юга московских владений, отец, я прошу тебя, трижды подумай — идти на север нам к неприступной Туле или отвернуть на запад, начав разорять литовские владения, оставленные ради войны своей шляхтой…

Давлет-хан удивленно вскинул брови, уставившись на своего сына. Но промолчал. Вопрос он поставил действительно интересный.

Пройти мимо Тулы они не смогут. Как и взять ее. Она и раньше им была не по зубам. Сейчас же, после возведения новых укреплений — и подавно. Из-за чего разорить посад не получится. И придется шастать по окрестностям, ловя крестьян на продажу в рабство. Ну и разоряя мелкие поселения.

Столица графства Шат тоже выглядела привлекательна, но, как сказывали видевшие ее укрепления, там все еще хуже. Да и система оповещения сделана добро. Из-за чего даже людишек там не словить.

А у литовцев все иначе…

Литовцы не ожидают, что крымское войско ударит по ним.

Остается, правда, досадный нюанс с Азаком. Но хан в нем формально не замешан. В конце концов местные черкессы могли и сами пошалить. Тем более, что как таковой угрозы крепости они не несли. Просто не давали гарнизону совершить вылазку в сторону Крыма. А почему? Ну… Это не так уж и важно.

Сын, видя, заинтересованность отца, улыбнулся.

И хан ответил ему. Предвкушая наконец-то богатую добычу…

[1] Именно так мины и подводили веке в XII–XIII к примеру.

Глава 5

1559 год, 2 августа, Смоленск

Бах!

Ударила кулеврина.

И ядро ударило в землю недалеко от крепостной стены Смоленска. Просто угол возвышения должный не придали. По злому умыслу или нет — Бог весть. Во всяком случае это длинноствольное орудие калибром в 24 фунта представляло собой серьезную угрозу для древо-земляных стен города.

Иоанн Васильевич в Ливонской войне больше полагался на бомбарды. По обычаям тех лет. А кулеврины хоть и имел в значительном числе, но применял их также, как и полагалось — для решения вспомогательных задач. Польско-литовские магнаты, что подошли к стенам Смоленска, охотно поступили бы также. Но вот беда — ни в Литве, ни в Польше не имелось нормального артиллерийского парка. В отличие от земель Московской Руси, где его созданием озаботился еще дед нынешнего царя и его полный тезка. Посему магнатам пришлось «скрести по сусекам» и довольствоваться тем, что найдут. В Риге. Вместе с артиллеристами. Тем более, что особой проблемы древесно-земляные стены даже для кулеврин не представляли.

И вот — выстрел.

Всего один.

Но он немало взбаламутил город, ожидающий ответа от Царя на свою челобитную. Ляхи и литвины сказывали, что они не дождутся. И что Иоанн Васильевич тянуть станет. Но среди личного состава полка ходили версии о том, что супротивник может гонца и не пропустить от Царя.

Единства не было.

А теперь еще этот выстрел.

Его смысл был прост — теперь супротивники подвезли артиллерию и могут брать город обычным способом. И тогда уже предложение короля Польши и Великого князя Литовского окажется не в силе…