О Боги, я ни чем не лучше Джорджа. Такое же чудовище, как он. Только мой брат, в отличии от меня не скрывает свои грязные порывы, играя в благородного воина. Однако планам моим не было суждено случится. Я захотел выйти ненадолго на балкон и успокоится, чтобы после вернутся к «беседе». Хотя это было бы в пору называть ссорой. Но вместо этого бросаюсь ловить Анну Аврору. Что-то уж больно часто она падает в последнее время. Вряд ли портные, сшившие ей платье, предполагали, что будет бегать в нем, как горная лань.

Испугавшись моих порывов, она резко отступает назад и, запутавшись каблуками в подоле собственного платья, снова рискует распластаться по мрамору. Так что вместо того, чтобы остановится и выйти, я подхватываю ее. Задерживаюсь в таком положении непростительно долго.

— Он чудовище, зверь! Убийца! — плачет она в моих объятьях, — Варвар! У него нет ни души, ни сердца! Он убивает людей просто так! Я не выйду за него!

Бедная девочка. Анна Аврора совсем еще юная. Изнеженная родительской любовью, не знавшая доселе жестокость и ужасы война, она пережила слишком много за последние недели, чтобы сохранить здравый ум и холодный рассудок. Доведенная до отчаянья, один на один во дворце с убийцами своего народа, наследница Бенкедорф не в силах смирится с судьбой, страшась брака с ненавистным ей избранником. Ее снова накрывает истерика.

Содрогаясь от всхлипов, Анна Аврора предпринимает жалкие попытки вырваться. Кричит, крутится, упирается ладошками мне то в живот, то в грудь, чтобы отодвинутся. Но ее усилия тщетны, где там взяться тем силам, когда она ничего не ест? Да и могут ли они сравнятся с руками воина, что в сражениях провел больше времени, чем она за выбором своих нарядов?

В ответ на ее попытки, я лишь сильнее прижимаю ее к себе будто бы смогу этим обнять боль герцогини, забрав ее себе. Контролирую себя, стараюсь быть аккуратным, чтобы ненароком не прижать Ее слишком сильно, не сделать ей больно. Потому что, когда больно ей — больно и мне.

В какой-то момент она прекращает свою бессмысленную борьбу. Просто позволяет себя обнимать и, упершись щекой в мою грудь, плачет и приговаривает как умалишенная:

— Джордж чудовище. Не выйду. Я не выйду за варвара. Не хочу.

Ее слова острыми лезвиями впиваются в мое сердце. Ну и как мне теперь сказать, что ей придется это сделать? Да и мысли в голове сейчас совсем о другом.

Я продолжаю держать ее, жадно вдыхая аромат волос, и никак не могу оторвать от себя. Ей сейчас невыносимо больно и плохо, а я, такой негодяй, пользуясь моментом, наклоняю голову и прикасаюсь губами к ее волосам. Краем глаза замечаю, что Бриян, стоявший в нескольких метрах от нас, уже давно отвернулся, будто не видит ничего.

Вот он, настоящий и преданный служитель Эрла. Он понимает, что мне не нужны свидетели моей слабости. Анна Аврора, сосредоточенная на своих горестях, все равно не заметит этих легкий прикосновений губами. Так что побуду-ка я эгоистом. Оставлю эти сладкие моменты для себя самого.

Моя мучительница в конце концов замолкает. Только лишь продолжает тихонько всхлипывать у меня на груди.

— Лучше бы это был ты. — шепчет она вдруг на эльратском, уверенная, что Бриян не услышит ее, а я — не пойму.

Витторио:

— Лучше бы это был ты. — шепчет вдруг Анна Аврора, полная уверенности, что Бриян ее не услышит, а я — не пойму.

«Это обязательно буду я», — ответил ей, но вслух так и не решился произнести.

Она точно доведет меня. До седых волос, до нервного тика. И это в мои-то скромные двадцать три. То отравляет мне душу своими горькими, ядовитыми речами, то исцеляет ее, сама не зная об этом. От слов ее я внезапно почувствовал, как внутри что-то встрепенулось, разливаясь теплом в груди.

Тайное «признание» Анны Авроры вселило в меня надежду, что все не так уже и плохо, как я себе думал. Не то, чтобы я снова поверил в бредни, что она испытывает ко мне нечто-то сродное тому, что и я к ней. Герцогиня, скорее всего никогда не пройдет путь от ненависти до любви, который я прошагал с легкостью и даже не заметил. Но по крайней мере я убедился, что в ее жизни существует человек, которого она ненавидит больше, чем меня.

Главное, что Анна Аврора допускает саму мысль о том, чтобы я был ее супругом. Призрачную, теоретическую, но все же. А это значит, что я смогу довести наши отношения, если не до дружбы, то хотя бы вывести их из активных боевых действий.

Право слово, война с женщиной, пусть и юной, по истине коварна и беспощадна. Оружие ее, никогда мной ранее не встречаемое, бьет метко и больно. Забирается под нагрудный панцирь, прямо под кожу, под ребра. Туда, где трепыхается сердце. Меня уже делает счастливым тот факт, что она согласна быть со мной, пусть только лишь потому, что выбирая меньшее из зол, я оказался тем самым «меньшим».

Что ж, вполне справедливо. По крайней мере, я ни разу не накричал на нее и не поднял руку, в отличии от Джорджа. Хотя, признаться, поднимались у меня на нее не только руки. В частности, по ночам. Но ей пока лучше об этом не знать, дабы не упасть в очередной обморок.