Он же там седьмая каша на киселе Императору, не то, что Анна Аврора — прямая наследница по линии отца. Не могу же я герцогиню и ее детей вечно прятать за стенами дворца, как бы этого не хотел. Жизни спокойной не будет мне, пока не станцую на похоронах этого ее горе-родственника. Ловили уже поварят в дворцовой кухне с «подарком» за пазухой.

По окончании службы ситуация на улицах не улучшилась. К этому времени Эльрат уже окончательно проснулся и кипел всеми красками своей живой столичной жизни. Зевак, желающих воочию лицезреть свою будущую императрицу, стало еще больше.

— Ваше Величество, — обратился я к Джорджу, пока они усаживались в карету, — Нам нужно срочно возвращаться во дворец. Людей больше, чем ожидалось. Я не уверен, что нынешнего количества стражи хватит, чтобы обеспечить безопасность.

— Ты что, струсил при виде кучки эльратцев? Да что эти плебеи посмеют мне сделать? — вызверился Джордж, он был очень взвинчен тем, насколько разнится реакция народа на него и на Анну Аврору.

— Речь идет о не о Вас, а о жизни наследницы. — настаивал я.

— Ты слишком поддаешься панике, когда дело касается ее. Ничего с ней не случится. — процедил Джордж. — Трогай. — приказал он кучеру.

Следующим нашим пунктом был сиротский приют. По пути Анна Аврора продолжала безупречно отыгрывать свою монашескую роль. Чинно махала ручкой, улыбалась, сыпала золотые монеты. Казалось даже на Джорджа люди стали реагировать менее враждебно. Ему даже отдали честь некоторые эльратские дворяне, видимо посчитав, что раз Анна Аврора, не гнушаясь, сидела с ним в открытой карете, то и они могут принять его.

В приюте, я и вовсе перестал узнавать свою ненаглядную мучительницу. Ее будто бы подменили. Она без брезгливости, с коей это делал Джордж, брала на руки детей, играла с ними и даже подарила одной девочке свою серебряную заколку, которую она выудила из своих волос, чтобы закрепить прическу, что только что соорудила на голове малышки. Анна Аврора выглядела очень спокойно и естественно среди детей и я невольно поймал себя на мысли о том, что она станет замечательной матерью. Такой же, как была моя.

Я уже даже немного успокоился, подумав, что и вправду чересчур накрутил себя, пока мы снова не вышли наружу. Улочка, где находился приют, была непростительно узкой в сравнении с площадью возле Главного Храма Эльрата, из-за чего присутствие толпы ощущалось значительно сильнее. Люди буквально заблокировали все проходы.

Сюда набилось в том числе много бедноты, которые ждали пожертвований от Ее Светлости в виде золотых монет. Занервничали все, кроме Анны Авроры, даже Джордж, хотя метров двадцать-тридцать вокруг кареты были оцеплены нордорийскими воинами. Джордж же был раздосадован скорее ревностью, что его персону не величают так же сильно.

Герцогиня то ли вправду не видела в этом опасности, то ли блестяще держалась на публике. Они радостно кричали при виде нее, а она отвечала им. Махала рукой, принимала цветы, раздавала монеты.

А вот моего брата обычный люд не жаловал вовсе. Более того, несколько человек, которым он протянул серебряники, отказались их брать. Это окончательно вывело его из себя. Никто не успел сообразить, как Джордж в одно мгновенье достал меч и снес голову одному из обидчиков.

На улице воцарилась напряженная тишина. Никто даже звука не проронил, не то что не крикнул. Я чувствовал, что слабый контроль над ситуация уплывал так же быстро, как кровь, хлынувшая из шеи погибшего. Вместо того, чтобы бежать прочь, публика стояла на месте, парализованная от страха и ужаса. И только удар головы о мощенный камень нарушил тишину.

Я чувствовал, как в воздухе витает нервное напряжение нордорийских воинов и сам боялся лишний раз двинутся, чтобы не раздраконить ни Джорджа, ни людей. Особенно людей. Если сейчас начнется толкучка могут быть жертвы или еще хуже…

А вот сам Джордж в этот момент не думал об этом вообще.

— Пошла! — толкнул он Анну Аврору в спину в сторону кареты.

Мой разгневанный брат очевидно решил смыться. Это так в его стиле — наломать дров и слинять. Однако хрупкий стан Анны Авроры не выдержал остервенелого толчка крупного северянина. Девушка свалилась на брусчатку, издав болезненный стон. Я тут же бросился поднимать ее, но дорогу мне перегородили «псы» Джорджа.

Главное не довести ситуацию до предела. Нужно снизить градус. Достать меч из ножен и расчистить себе дорогу — все равно что объявить о начале бойни. Я лихорадочно соображал, что мне сейчас делать. Кинутся к Анне Авроре, убив «псов» — означало начать потасовку посреди улицы с неизвестно какими последствиями. Могут пострадать невинные поданные. А с другой стороны, что, вот так просто взять и спустить это с рук Джорджу? Позволить обращаться с ней так?

Выбор, перед которым я встал, слишком сложный, чтобы сделать его так быстро. Народ, ради которого я обязан жить, или она, ради которой я готов умереть?