Шрифт:
– Да!
– твердо ответила Люси.
– Он, может, болван, но он не испорченный мальчик. Его готовят преемником отцовского бизнеса, он ответственный, он…
– Вашего неиспорченного мальчика, - смакуя каждое слово, произнес Лассе, щурясь, как сытый кот на сметану, - я поймал прямо на шлюхе. На недорогой московской шлюхе, которую он подобрал черт знает где - и черт знает что поймал от нее. Вы правда думаете, что Михаил Александрович закроет на это глаза? Что он одобрит для своей племянницы человека, который уже в таком юном возрасте таскается по проституткам?
Люси замерла с раскрытым ртом. Похоже, об этом факте тайный информатор Люси не упомянул - или не знал, или работал и на Фреда тоже и не посмел ябедничать на него. Или же информатором был сам Фред, что тоже вероятно.
– Так-то, - произнес Лассе веско, явно намереваясь закончить разговор.
Но у Люси были другие планы.
Одним прыжком, мягким, гибким и быстрым, она оказалась на коленях Лассе, оседлав его, сжав своими бедрами его бедра, и тот удивленно заморгал, увидев ее лицо прямо напротив своего лица, ощутив запах духов, смешанных с запахом табака. Наличие охранника и шофера ее, казалось, не смущает, напротив - она игриво оглянулась на них через плечо, посмеиваясь, и снова обернулась к своей жертве.
– Ну, так что же, - проворковала Люси, хищными горящими глазами глядя Лассе в лицо. Он и вздохнуть не успел, как узел его шелкового галстука был распущен, пара пуговиц на сорочке расстегнута, и Люси явно не собиралась останавливаться на достигнутом.
– Он, как и вы, любит женщин… Сверх меры. Вы же не видите в этом ничего дурного, м-м-м?
Она прильнула к Лассе всем телом, сладко, гибко, умело, как нежная любовница, прижалась к нему грудью, склонилась, и нет - не поцеловала, а томно, вызывающе и очень эротично укусила его за губу. Этот бессовестный, очень чувственный и чувствительный жест с ее стороны обещал очень многое; такая не сдастся в ночном марафоне, такая победит и выжмет досуха… Лассе ощутил, как у него мозг воспламеняется от близости этой женщины, от ее бесстыдства, от ее неспешных движений. Задрав юбку, она очень осторожно потиралась промежностью об его пах, о наливающийся кровью член, и двигалась так умело, так неспешно и осторожно, так мягко виляла бедрами, прижимаясь мягкими губками к жесткой ткани его одежды, что он выкрикнул в изумлении, но его вскрик был стерт ее языком, горячим и влажным. На губах его был привкус ее помады, вся одежда, казалось, пропиталась запахом ее духов, а брюки, на которых Люси сидела, наверняка теперь пахли ею - роскошной горячей самкой…
– Черт!
Лассе, встряхнувшись, словно вынырнув из гипнотического сна, столкнул с себя Люси, и та отлетела на сидение, едва не шипя от злости. Ее юбка задалась и были видны резинки чулок и голые бедра над ними, даже краешек трусиков меж ног женщины. Отчего-то при виде ее белья Лассе затрясло, он с остервенением вытер тыльной рукой горящие губы, стирая с них бесцветную пахучую помаду и вкус поцелуя Люси, словно яд.
«Вот о чем Лера говорила, - думал он, разглядывая эту красивую, опасную и разозленную женщину.
– Запрыгнуть в койку для достижения своей цели для нее ничего не стоит…»
– Что вы себе позволяете?!
– взревел Лассе, едва не отплевываясь.
– А что такое?
– язвительно произнесла Люси, сузив глаза.
– Вы же свободны, не так ли? Мы с вами взрослые люди; и, к тому же, в ваши обязанности входит, кажется, развлечение гостей. Ну так развлекайте меня.
– Я вам не мальчик по вызову!
– выпалил Лассе, краснея от ярости. В его жизни было много связей, в самых неожиданных местах, но никогда - вот так бесстыдно, в присутствии охраны…
– Вы еще скажите мне о ненадлежащем поведении, - посмеиваясь, ответила Люси, с интересом глядя, как Лассе приводит в порядок свою одежду.
– М-м-м, какая прелесть! Лассе Виртанен, вы точно тот, о ком мне рассказывали? О вас говорили, что вы более… решительный.
– Решительный, - огрызнулся Лассе, повязывая галстук.
– И сам решаю, нравится мне женщина или нет.
Глава 14. Семья Миши
Лера вроде и наказана не была, но сидела дома у Миши словно под замком - или на осадном положении, что точнее отражало суть происходящего.
Миша ни слова не сказал по поводу Лериных приключений. Когда Акула привез ее и передал с рук на руки Мише - точно, четко, позвонил в дверь, дождался, пока откроют, закрыл дверь за собой сам, - Миша с отеческой нежностью обнял перепуганную девушку, погладил ее по голове покровительственно.
– Эх, молодо, зелено, - пробормотал он.
– Ничего, дочка. Ничего! Все утрясется. Все молоды были, все обжигались. Я им знаешь что? Я им покажу настоящую жизнь! Им стройбат в Заполярье раем покажется, засранцам…
Слушая сердитую Мишину воркотню, Лера расслабилась, зашмыгала носом, убаюканная Мишиными заботой и лаской.
– Ты знаешь чего, - шептал Миша ей на ушко, - айда чай пить? Там Анька пирогов напекла, сладки-их! М-м-м! Или чего, тоже потолстеть боишься? Ну, пойдем, пойдем!
Но за этими мягкими добродушными словами скрывалось целая трагедия, которая разыгралась с самого утра. К мальчишке - хозяину негостеприимной квартиры, - Миша съездил лично, успев перехватить его до того, как родители страдальца со сломанным носом, вспухшим лицом и с сотрясением мозга собрали его в травмпункт.
Мише открыл отец мальчишки - и отшатнулся, когда Миша, покашливая от осенней сырости, чуть запахнув длинное пальто, перешагнул порог дома. Следом за ним вошло трое мордоворотов - Миша справедливо рассудил, что ему по статусу положено больше свиты, чем Акуле.