В квартире, довольно большой, даже богатой, было грязно, под ногами хрустел мусор, какие-то яркие обертки, бумажки, но, кажется, для хозяев это было обычным делом. Отпрыск, видимо, веселился часто. Пахло сигаретным дымом; где-то визгливо ругалась женщина, перемежая бранные слова с воем и причитаниями. Мать грозила надавать подзатыльников мальчишке и плакала, потому что сделать этого не могла. Мальчишка что-то гундел в ответ.

Не спрашивая разрешения у хозяина, Миша молча двинул дальше, на звуки ругани. Очень хотелось посмотреть, что там за хозяин жизни такой завелся, и Миша увидел - и его мать, неуместно-яркую, но потрепанную, уставшую, агрессивную. Золотые украшения смотрелись на ней словно амулеты дикаря, охраняющие ото всех бед, женщина то и дело теребила массивный перстень на пальце, крутила его так и сяк, словно выпрашивая милости у богов.

– Вы кто такие?!
– заверещала она.
– Что надо?!

– Таня, успокойся, - тихим суфлером вынырнул из-за спины Миши отец избитого юнца.
– Только тихо, Таня!

– Какое тихо!
– взвилась женщина. До нее дошло, кто этот хорошо одетый человек с непроницаемым лицом, с внимательными жестокими глазами, пришедший в дом незваным в такую рань.
– Мерзавцы! Искалечили мне ребенка! Бандиты, сволочи! Но ничего; ничего! Вы думаете, вам это с рук сойдет?! Думаете, откупитесь?! Вот вам! Вот вам!
– она сунула Мише под нос фигу, и он молча отклонился от ее кроваво-красных ногтей, которыми она едва не оцарапала его лицо.
– Я позвоню прокурору города! Я!..

– Звоните, - суровые губы Миши чуть шевельнулись, выпустив одно это слово, и женщина в истерике ухватила телефон.

– Таня, не надо!

Но она не слушала.

Покуда она набирала номер, Миша снова огляделся кругом. Под столом, истоптанная и забитая ногами, валялась изорванная блузка Леры - мерзавцы даже не потрудились ее выкинуть, спрятать следы своего преступления. Мальчишка с распухшим лицом, цинично усмехаясь, глядел на Мишу щелочками глаз, затерявшихся во вспухших синих веках. Миша кивком головы указал, и один из мордоворотов ловко извлек порванную вещь из-под стола. Родители паршивца переглянулись, отец нервно потер ладони, словно ему вдруг стало зябко в душном помещении.

– Хорошо приложил, - оценил Миша, кивнув на жертву Акулы головой и рассматривая заплывшие глаза мальчишки.
– Жаль, мало.

Один из мордоворотов с готовностью кивнул:

– Да, у Лассе Яновича хорошо поставлен удар.

Меж тем мать мальчишки дозвонилась до прокурора, видимо, вытряхнув того из постели. Она выла, визжала и орала так, что Миша поморщился, не пытаясь, впрочем, разобрать в потоке брани отдельные слова. Услышав нотки прокурорского баса в трубке, Миша просто шагнул к женщине, бьющейся в истерике, и вынул из ее трясущейся руки трубку. Она, оторопев, на миг смолкла, но затем ринулась на Мишу, который беспечно повернулся к ней спиной. Его мордовороты ее не пустили, отпихнули к молчаливому мужу.

– Глед Вадимыч, здравствуй, - поздоровался Миша с прокурором.

– О, здорово, - прогудел тот.
– Какими судьбами? Чего у вас там произошло? Убили кого? Ничего не понял.

– Да мальчишка этой истерички, - кривясь от омерзения, ответил Миша, - племяшку мою чуть не снасильничал. Ну, юрист мой впрягся, разбил тут пару рыл, ага…

– Твою-ю-ю?!
– протянул прокурор с таким изумлением, будто Миша ему рассказал, как катался на единороге.

– Ну, дура-девка, с кем попало пошла гулять, - ответил Миша небрежно.
– Ты ж знаешь эту молодежь. Доверчивые, в глазах восторг… мальчики, любовь, а оно вон как…

– И чего ты хочешь?

– Да вот еще не решил, - кровожадно ответил Миша, обернувшись к замолчавшей испуганной женщине.
– То ли в армию его определить, чтоб вколотили ума, то ли все ж в тюрьму. Воспитать-то его надо, а то растет говно говном, прости господи… Стоит, улыбается, упыренок, словно чего хорошее сделал.

– Ваш бандит ворвался в наш дом и избил детей!
– завизжала на ультразвуке женщина, снова бросаясь на Мишу, но мордовороты снова отпихнули ее на руки перепуганному мужу. Миша сурово засопел, выудил из кармана диктофон и, включив громкую связь, чтоб слышал и прокурор, воспроизвел запись.

«Я могу забрать Леру?.. Она позвонила и просила ее забрать… Я заплачу… Сколько она должна?»

«Я поимею ее во все щели! Она расплатится своей писькой!»

– Слышь, какие хозяева жизни подрастают?
– свирепо прорычал Миша; глаза его налились кровь.

Эту запись он переслушивал не единожды; запершись в своем кабинете, приняв сообщение от Акулы, бесконечно долго куря, он думал и слушал ее всю ночь, сжимая кулаки в бессильной злобе.

– Откуда вы, такие, лезете!
– прорычал Миша, наконец, дав своей ярости выход. Его руки тряслись, когда он снова нажимал кнопку диктофона.
– Откуда вы, блядь, лезете?! Откуда ты, курица, достала своего звереныша, а?! Скажи мне?! За это убивать надо!

– Тише, спокойнее, Миша!
– строго пророкотал прокурор.
– Ну, если хочешь, жду тебя через час у себя. Приму заявление, свидетельские показания… юрист, говоришь, девчонку отбил? Резвые у тебя юристы… Это хорошо, что юрист. Закроем этого сексуального маньяка, сопляка, как положено.

Услыхав это, лишившись поддержки, на которую так рассчитывала, мамаша побледнела, как мел и завопила так, словно ее резали.

– Не надо!
– выла она, бросаясь на Мишу снова и снова, да так яростно, что мордовороты ее еле сдерживали.
– Петеньку моего!..