– Нельзя, нельзя, - стонал он, обхватывая ее талию ладонями, осторожно стаскивая с девушки коротенькую юбочку, целуя ее подрагивающий живот и хищно запуская ладонь меж ее бедер, туда, где было так жарко и влажно, где так сладко пахло женщиной, чистой и юной.
– Не нужно, не дразни меня… Я обещал, что не трону тебя, не обижу, понимаешь? Да не железный же я, в самом-то деле!

Вместо ответа Лера чуть развела колени, так невинно и трогательно, что Лассе едва не взревел, припав губами к ее животику, целуя его и одновременно пережидая ослепившее его жгучее желание. Его ладонь все еще поглаживала ее между ног, и он чувствовал, как под его пальцами увлажняются ее трусики.

– Ты обидишь меня,- ответила она чуть слышно, - если не сделаешь этого.

Она чуть приподняла бедра, и Лассе увидел, как его собственные пальцы стаскивают ее трусики, как разглаживают ее атласную кожу. Он жадно припал губами к ее розовому лобку, постанывая от нетерпения и возбуждения, целуя девушку так жадно, что она вскрикнула от неожиданности.

Возьми! Разорви!

Он навалился на нее всем телом, подминая ее под себя, удобно перехватывая под бедро, раскрывая ее перед собой, чтобы взять - нетерпеливо, дико, жадно, одним толком. Его губы накрыли ее рот, он целовал и целовал ее, подрагивая, чувствуя, как напрягается его спина, как все тело собирается в жесткий комок. Его ладонь снова накрыла лоно девушки, поглаживая, и…

– Ты что, - хрипло произнес Лассе, отстраняясь от Леры, разрывая поцелуй, - ты что… девственница?

Лера смолчала, стыдливо опустив глаза. Обняв его руками и длинными ногами, она молчала, но тут и объяснений никаких и быть не могло. Лассе было приподнялся, стараясь высвободиться из ее горячих объятий, но Лера вдруг с криком припала к нему, цепляясь изо всех сил, почти в панике.

– Нет!
– крикнула она, покрывая его лицо торопливыми поцелуями.
– Нет, не уходи!

– Лерочка, - дрожащим голосом выдохнул он, снова опускаясь на ее горячее тело.
– Но нельзя же…

Но ее губы стерли его «нельзя», ее мягкий язычок проник в его рот так неумело и так соблазнительно, что Ласе потерял голову. Окончательно и бесповоротно; утопая в жадных ласках девушки, он подхватил ее бедра, чуть нажал членом меж разведенных ног, отыскивая влажное лоно, и одним быстрым толчком проник в него, выбив крик из горла девушки.

– Ну, все, все, - шептал он, покрывая поцелуями ее дрожащее лицо. Ее горячая узкая плоть сводила его с ума, казалось, одно движение - и наступит разрядка.
– Все?

Он осторожно двинулся меж ее ног, обхвативших его тело, и Лера, испуганно всматривающаяся в темноту, глубоко и часто задышала, подавшись ему навстречу. Ее ресницы дрогнули, прикрывая сверкающие глаза, губы снова раскрылись, отвечая на его торопливые поцелуи, и Лассе, ласкаясь, приник к ней как тогда, в первый раз - гибко, долго, проникая в ее тело глубоко.

– Милая моя…

Девушка не отвечала, потрясенная тем, что с ней происходило; она постанывала, приникая дрожащими бедрами к Лассе, двигаясь с ним в одном ритме, мягко и плавно, словно рыбка, и вскрикивала, заходясь частым дыханием, когда он проникал в ее тело глубоко и сильно.

– Я люблю тебя, - шептала она, обхватывая его ногами, прижимаясь щекой к его щеке.
– Я люблю тебя, слышишь? Только тебя…

Остаток ночи он провел в полудреме, кое-ка устроившись на скрипучем диване и обнимая мирно посапывающую девушку. Завернув ее в тонкую простыню, он то и дело поглаживал ее бедра, ее гибкую спину и целовал ее чуть припухшие губы. Она отвечала ему сквозь сон, приникая горячей грудью к нему, и ему хотелось взять ее еще раз. Еще раз отведать сладости ее невинного лона, еще раз почувствовать ее под собой, ее беспомощной покорности и доверчивости, с какой она отдавалась. Вот оно как - заниматься любовь… Любить… Ласкаться…

Лассе долго размышлял над тем, чем же сегодняшний секс отличается от прочих - а он отличался, несомненно, отличался. И не только тем, что он очень хотел эту девушку, и хотел долго, сам себе едва ли не бил по рукам. Нет; что-то еще было. Всматриваясь в ее сонное лицо, чуть поглаживая маленькие обнаженные груди, он обмирал от ощущения сбывшегося счастья. Что это, любовь? Полюбил эту девочку, эту юную сумасбродку, серьезно - полюбил?

Невероятно; не может быть.

Но все говорило об обратном. И его ночное бдение, когда он рассматривал и любовно, осторожно, чтоб не разбудить, гладил своего спящего ангела, и его неутихающее желание. Теперь он взял бы ее не так нетерпеливо, а осторожнее и нежнее, исцеловав все ее тело, обласкав каждый миллиметр ее теплой мягкой кожи, так, что она заплакала бы от невыносимой нежности. Спать ему не хотелось, точнее - он не хотел ни на минуту закрывать глаза. Казалось, что сон сродни расставанию, и если он уснет, то все разрушится, исчезнет.

– Мой ангел, - шептал он, целуя ее плечико, - мой нежный чистый ангел…

Под утро все же Лассе уснул, обняв Леру, и, утомленный, не услышал ни звонка телефона, ни того, как проснулась девушка и осторожно выскользнула из-под его руки.

Подбирая спадающую простыню, обмирая от недобрых предчувствий, Лера, зажав трезвонящий телефон в руке, прокралась на кухню и закрылась там, привалившись плечом на крашеную картонную дверь с мутным рельефным стеклом - советским наследием, которому сто лет в обед.