Но Люси его не слышала.

Леру колотило, словно от холода, хотя осенняя сырость осталась за дверцей автомобиля; Лассе, откинувшись на сидение, держался свободно и спокойно, но его спокойствие было ненастоящим, и Лера чувствовала это. Его внутреннее напряжение передавалось и ей, и тогда Лера не знала, куда себя деть. Ей хотелось разреветься, но она стыдилась при шофере выказывать свои чувства, а потому мучительно кусала губы, стараясь успокоиться.

– Успокойся, - Лассе обнял ее, притянул к себе, и девушка доверчиво припала к нему на грудь.
– Сейчас приедем домой, ты отдохнешь, расслабишься… Все хорошо будет.

– Миша очень сердится?
– тихо спросила Лера. Лассе чуть качнул головой, отрицая ее слова:

– Нет. Предложил свою помощь. Ты же слышала. Но, думаю, все равно он своих людей нам пошлет.

– Тогда отчего ты тревожишься? Я же чувствую!
– произнесла Лера, и Лассе заулыбался, поглаживая ее плечо.

– Пока Люси и Фред не уедут обратно к себе на родину, есть смысл поберечься, - ответил он.
– А ты уже научилась понимать меня, э? Угадывать тайные мысли? Ты опасная женщина! Угадай тогда, о чем я думаю сейчас?

Лера подняла на него глаза, встретилась взглядом с его смеющимися глазами, и, покраснев до ушей, снова уткнулась носиком в его грудь.

– Бессовестный!
– сдавленно прошептала она, и Лассе рассмеялся.

– Угадала!
– шепнул он.
– Ну? Все? Сейчас, сейчас приедем…

Успокаивая Леру, Лассе и себя успокаивал. Что Люси - главный бой он дал все же Мише, и теперь переводил дух. Огрызаться с Мишей, идти ему наперекор - этого даже Лось себе не позволяет, а уж Лось-то уверен в себе, как ледокол «Ленин» в водах Арктики.

«Ничего, - твердил себе Лассе.
– Ни-че-го… если хочешь чего-то добиться - добивайся. Лера моя. Только моя. И даже Миша теперь ничего не значит в ее судьбе. Только мы, только мы вдвоем!»

С утра не хотелось подниматься. Не хотелось покидать постель, уютные объятья мирно спящей Леры, но предстоял разговор с Мишей, и игнорировать его было нельзя. Даже несмотря на то, что Лассе хотелось разбудить свою юную жену и повторить все то, на чем закончился вчерашний день. Но в назначенное время должны были явиться нанятые Лассе охранники, и, как бы Лера не пищала и не сопротивлялась, Лассе все же поднял ее, посмеиваясь.

– Развлекаться будем вечером, - на прощание сказал он, целуя Леру в губы, пожалуй, чересчур страстно, если учесть, что их семейную идиллию наблюдал совершенно посторонние люди.
– А сейчас у меня есть еще одно важное дело.

– Миша?
– наморщила носик Лера.

– Миша, - подтвердил Лассе.

Миша не звонил и не напоминал о себе и о своем недовольстве лишний раз, но он не был бы собой, если б о нем и его недовольстве можно было забыть. Поэтому Лассе, подставляя голову под прохладные струи воды в душе, напряженно размышлял, чем бы таким умаслить грозного родственника - черт, а теперь ведь они в еще более близком родстве, получается!
– и как получить от него железное обещание не пробовать отнять Леру.

«Ну, должен же он понять, наконец, что она теперь жена мне», - горячился Лассе. Кольцо непривычно давило на палец, Лассе касался его - и невольно улыбался, снова осознавая, что отныне он с Лерой семья.

Пара.

Двое…

Теперь можно подумать и о медовом месяце. Приедет Лось - а он скоро прискачет, учуяв, какие изменения произошли в Москве с братом, - и можно будет поговорить насчет дома в Альпах. Хорошее место. Нет - так любой курорт мира. Это ведь не проблема. Интересно, куда хочет Лера?

Размышляя над этим, энергично растирая волосы полотенцем, Лассе покинул душ и направился в спальню, где в гардеробной у него был готов костюм. Но не успел он и порога спальни переступить, как все мысли вылетели из его головы, и он замер, стыдливо прикрывшись влажным полотенцем, потому что на его постели - на их с Лерой постели!
– поверх белоснежного одеяла, ничуть не смущаясь того, что оно все еще хранит тепло тел хозяев, томно потягивалась Люси.

На ней были только туфельки и какое-то легкомысленное, пожалуй, слишком вызывающее белье, которое, однако, делало тело женщины еще соблазнительнее. Ее грудь чуть вздымалось, черные роскошные волосы рассыпались и прекрасные бархатно-черные глаза смотрели так мягко, так ласково, что казалось - это не Лера, а она, Люси, засыпала тут вечером, и только что проснулась, потревоженная шумом воды в душе.

Лассе отшатнулся, пытаясь понять, как Люси попала к нему в дом, и та, потянувшись с поистине кошачьей грацией, перевернулась на живот, томно выгнула спинку, улыбаясь призывно и чарующе.

– У вас было не заперто, - кокетливо произнесла она, рассматривая обнаженного мужчину совершенно беззастенчиво.
– Я постучалась, но мне никто не ответил.

– Что вы тут делаете?
– яростно выдохнул Лассе, спешно запахиваясь в полотенце под взглядом женщины, жадно изучающей каждую его черту, каждое движение мускулов под покрасневшей от воды кожи.
– Черт! Вас не учили, что если стучаться и если вам не открывают, то стоит уйти, а не проходить в дом? Это незаконное проникновение в жилище!