– Секс? Вы правда хотите секса со мной?
– Лассе даже засмеялся, нагибаясь и подбирая с пола потерянный в погоне тапок. Крепкий, спортивный, с толстой прорезиненной подошвой. Он сжал его, стиснул пальцами, стараясь привести себя в равновесие, но получалось плохо.

Люси пожала плечами.

– А как вы думаете, - прочувствованно сказала она, вкладывая в свои слова весь свой пыл, всю свою убедительность, - зачем я пришла сюда? Я не хотела вас поссорить; не стану скрывать - я рада вашей размолвке, но лишь потому, что безумно ревную… вас… и потому, что нам сейчас никто не мешает объясниться. Но сюда я шла, твердо уверенная, что Леры здесь нет. Я действительно пришла… к вам. Просто к вам, безо всякой задней мысли. Я люблю вас. Разве вы этого не видите? Я хочу вас; настолько безумно, что… - Люси развела руками беспомощно.
– Что потеряла все деньги. Впервые в жизни я потеряла то, чего могла добиться. Потому что все мои мысли были заняты вами.

– Секс, - протянул Лассе насмешливо.
– А вас не смутит, что я практикую БДСМ? Люблю, знаете, поострее. С криками, со слезами, с насилием. Только на такой вид ласки я способен.

– Что?
– осекшись, произнесла Люси, удивленно хлопая ресницами. - Простите?..

– БДСМ, - повторил Лассе, грозно надвигаясь на испуганную женщину. - Все еще желаете попробовать? Чур, я сверху.

Не дожидаясь ее ответа, он со звериным рычанием налетел на нее, повалил ее дрыгающееся, сопротивляющееся тело на постель, рывком перевернул ее на живот.

– Начнем с хорошей порки!
– проорал он, чувствуя, что сатанеет, теряя над собой всякий контроль.
– Ничто так не возбуждает, как пара хороших шлепков!

Люси визжала и извивалась, но Лассе, ухватив ее за волосы, мстительно ткнул ее в постель лицом, и крик задохнулся в одеяле.

– Закрой пасть, шлюха - яростно выдохнул он, коленом упираясь в извивающуюся спину женщины.
– Ты же хотела моей страсти? Сейчас ты ее получишь!

Размахнувшись, он изо всех сил треснул резиновой хлесткой подошвой по заднице женщины, чуть прикрытой шелковым бельем, отчего на белоснежной соблазнительной ягодице тотчас вспух кроваво-красный след, обведенный багровой каймой, а Люси выгнула и заорала так, что, наверное, и хорошая звукоизоляция не помогла.

– Это тебе за Леру, потаскуха!
– проорал Лассе, впалая в ярость от вида быстро темнеющего синяка, и врезал еще раз, рассекая краем резиновой подошвы нежную кожу до крови. Люси перешла на ультразвук, от нестерпимой боли ее тело стало сильным, очень сильным, таким, что мужчина едва справлялся с ним, выгибающимся и бьющимся под ним. В какой-то миг он почувствовал, как с женщины потекло на постель, как ее белье стало сырым. Это разъярило его еще больше, и он прицельно врезал по бедру, чуть выше черных кружевных чулок, выбивая такой же чудовищный вопль из задыхающегося рта очумевшей от боли женщины.

– Это за нас с ней!
– рычал Лассе, всаживая еще один удар по дрыгающейся заднице заходящейся рыданиями Люси.
– Гадина, ты думаешь, что можешь рушить все, и ничего тебе не будет? Ты, кажется, перепутала меня с кем-то!

И Лассе врезал еще и еще, наслаждаясь воплями женщины, с каждым ударом передавая ей свою боль.

– Ну как, нравится тебе подо мной?
– страшно, люто выдохнул Лассе орущей Люси на ухо, намотав ее взъерошенные, спутанные волосы на кулак и едва сдерживаясь, чтобы не вырвать их одним рывком.
– Какая страсть, какой пыл! Да, ты права: все, что я делаю руками, отлично. И бью я тоже хорошо. Никто еще так не орал подо мной, как ты! Пожалуй, я продолжу, мне нравится с тобой играть!

– Нет, пожалуйста!
– заверещала Люси, в истерике выгибаясь, сжимаясь до судорог.
– Нет, нет!

– Почему же нет!
– снова произнес Лассе, тяжко дыша, почти уткнувшись лицом в ее волосы. От ярости и адреналина у него кружилась голова, он похлопал своим оружием по спине Люси, словно прицеливаясь, и та заголосила еще громче.
– Почему нет? Это же всего лишь игра. Немного больно, но это ничем не отличается от того, что ты привыкла делать с другими людьми. Только ты не тело калечишь, а душу. Но тебе ведь было все равно, не так ли? Ты получала от этого удовольствие? Да? О, теперь я тебя понимаю! Причинять боль действительно сладко, кто бы мог подумать!

И Лассе со всего духу всадил ей еще один удар, превратив ее зад в сплошную ало-багровую рану.

Позабыв о своей наготе, он за волосы проволок Люси по квартире, рывком распахнул двери и вывалил ее на площадку. Пока она ворочалась и выла на холодном полу, трясь всем телом, он вернулся обратно и отыскал ее платье. Словно чумное, выкинул его вслед за Люси; кажется, от побоев и от потрясения она не могла встать на ноги. Лишь слегка приподнималась - и снова валилась на бетонный пол. Ее беспомощность, ее слезы и слабость отчего-то не вызвали в сердце Лассе жалости. Напротив; он разъярился еще больше.

– Консьерж!
– проорал он, и его крик помчался вниз, тревожа тишину.
– Почему в доме посторонние?! Как, мать твою, эта потаскуха пролезла в мою квартиру?! Я вас всех засужу к чертовой матери! Я вас всех… всех!..

В машину с Мишей садился не Лассе - бледная тень его. Приглаженный, причесанный волосинка к волосинке, словно только что из парикмахерской, в идеальном костюме, в слепяще-белой сорочке, в черном шикарном пальто, вычищенный от всего лишнего, от самых мелких соринок, до самых кончиков начищенных до блеска ботинок. Блестящая оболочка, словно лишенная эмоций, желаний, жизни. Красивая защитная броня, в которой Лассе предпочел спрятаться, скрыться, переваривая последние события.