Вдали меж деревьев замелькала человеческая фигура, бегущая навстречу. Борис навёл прицел, положил палец на курок.

— Бизон, они бегут сзади, их трое! Остальных положили! Отзовись! — прокричал бегущий прямо навстречу Шаман.

— Не ори, я здесь. Вот там возле двух пней позиция хорошая. Иди туда скорее, не пали меня.

Шаман, увидевший товарища, послушался, побежал к пенькам.

Две фигуры бежали прямо на позицию товарищей, при этом, ничуть не боясь себя обнаружить и считая, что победа у них уже в кармане. Стреляли впереди себя, не целясь, чтобы побеспокоить оппонентов. Благо парализующих выстрелов из бластера можно сделать на порядок больше, чем боевых.

Бизон подпустил их чуть поближе, выстрелил очередью. Одного удалось нейтрализовать, тот закричал. Второй, увидевший, что случилось с товарищем, сходу решил лечь, но не успел. Борис выстрелил ещё раз, вновь удачно. Остался один враг, его почему-то слышно не было, да и видно тоже. К сожалению командира их отделения, здесь не было, его уже «убили», а опыта Бориса было маловато, чтобы догадаться, что противник может зайти в тыл. Двое нападавших лишь отвлекали.

Бизон получил выстрел в голову, не успев даже оглянуться, жуткая боль прожгла всё тело падающее лицом на землю. Парализующие выстрелы хоть и не смертельны и не калечат, но боль от их попадания жуткая. К счастью обидчик не успел даже обрадоваться, так как в него выстрелил шаман, всадив сразу несколько парализующих зарядов.

Не в силах подняться, мучимый ужасной головной болью, Борис всё же полюбопытствовал:

— Ну как? Мы победили, да? Значит, пойдём в отгул?

— Пойдём, Боря, обязательно, только вот для начала Виктор Степанович звездолёт починит, Шевченко придёт в себя, а мы с тобой и остальными доберёмся до сокровищ, а потом хоть в отгул, хоть в бессрочный отпуск.

— Что? Где я? Что такое?

— Ох и сильно ты ударился, дружище… Звук был такой, будто в гонг ударили. Лада тебе голову два часа осматривала и бинтовала — еле кровь остановили. Но есть и хорошие новости. Судя по показаниям медицинских приборов сотрясения у тебя нет. Видимо сотрясать нечего, другого объяснения мы не нашли. Так что ни у одного меня мозгов нет.

— Всё, Юра, дошло. Мне тут просто кое-какое воспоминание привиделось. Как остальные, все живы? Что там с кораблём такое?

— Да ноу проблем. Всё пучком. Почти. Шевченко током долбануло нехило — без сознания в медотсеке лежит. У остальных царапины да синяки. До свадьбы заживёт. С корытом хуже. По большей части всё в порядке, но манёвровые двигатели надо чинить. Степаныч сказал, что ничего сложного нет. Починит, как два пальца об асфальт. Ну и маршевый двигатель один подбили, с ним придётся подольше повозиться. Обшивку тоже придётся латать, а то рискуем рассыпаться прямо в полёте. Такие вот делы. Ну и покумекав, мы решили, что если ты к сегодняшнему утру в себя не придёшь, то пойдём без тебя, время терять нельзя.

— А раз я пришёл в себя, то значит пойду, да? Может у меня голова раскалывается, и вообще я теперь не совсем нормальный?

— Да ты совсем нормальным и не был никогда, сколько я тебя знаю. Со мной же общаешься — значит тоже псих.

— Ладно, согласен, что-то я и вправду разнылся, как маленькая девочка. Какие у нас дальнейшие планы, говоришь? — Борис поднялся с медицинской кушетки, понял, что совершенно голый. Быстро отыскал взглядом свои вещи, принялся одеваться. Понял, что и вправду был на волосок от смерти, раз его раздели догола, чтобы обследовать, видимо искусственную вентиляцию лёгких делали. На миг задумался о том, что Лада видела его голым. Не стал развивать мысль, сейчас не до этого: времени нет и голова раскалывается.

— План прост как пареная репа. Пилот чинит корабль, с ним останется Лада, будет присматривать за Шевченко, находящимся без сознания. Всю их компанию охраняет Снегирь. Остальные двигаются на юг. Как оказалось, рухнули мы не так далеко от запланированной точки высадки. Так что долго топать не придётся. Я вчера карту немного поизучал, кстати. Мы должны добраться до места за двое, максимум трое суток. Там изучим обстановку, постараемся извлечь сокровища на поверхность, если они в пещере или под землёй. Разобьём там лагерь и будем дожидаться подлёта Мглы — к тому времени её должны починить. Вот и всё. Грузим хабар на борт и отчаливаем. Из минусов в плане только Гр-Стейг. Сканеры пока не засекли присутствия каких-либо кораблей на орбите, но они явятся. Чувствую. Кстати с момента твоей отключки прошло почти двое суток. И если ты сейчас с больной головой не соображаешь, то спешу тебе сообщить что сейчас утро, а птички не поют, потому что их здесь нет. Но планета пригодна для жизни. Можно дышать и всё такое. Только тут есть какие-то твари, неприятные на вид. Одна из них пыталась напасть на Джона, к счастью удалось её ранить. Но разглядеть не получилось — убежала. Как мне показалось, размером она с крупного волка, лапы мощные, с когтями, зубы длинные, глаза злые…

— Из пасти огонь изрыгает, взглядом в камень превращает, а убить её не получилось потому что у неё шкура непробиваемая.

— Ну может я и преувеличиваю, но животина действительно неприятная, напади на нас стая таких, нам бы туго пришлось.

— Ладно, собираем вещи и в путь.

— Лада, слушай, я хотел попрощаться перед тем, как мы отправимся. Конечно, я не сомневаюсь в том, что вернусь в целости и сохранности, но всё же береги себя. Не хочу, чтобы из-за того, что ты отправилась с нами, с тобой что-либо случилось.

— Ой! Неожиданная забота. Борис, ты что, подкатываешь?

— Ну… Да.

— Внезапный поворот.

— Сам в шоке.

Девушка хихикнула.

— Ну… Ты тогда тоже береги себя, жених.

— Постараюсь.

— Жаль, что не могу идти с вами — как доктор я обязана присмотреть за больным. А то прогулка по джунглям, звёздное небо — романтика.

У девушки в глазах плясали озорные огоньки. Борис лишь улыбнулся.

— Это в кино в джунглях романтика. А на деле комары, грязь, сырость, куча насекомых, змеи. Не до романтики. Так что жди меня, и я вернусь. А что касается Шевченко, то я ненавижу его всё больше и больше. Шаман сволочь подсунул мне этого разгильдяя. Ладно, прощай.