– Тебе просто необходимо закончить колледж, - убежденно сказал он.

– Пока Сюзанна не поправится, об этом лучше забыть.

– Я надеюсь, что завтра мы получим обнадеживающие результаты. Ты должна учиться, а я поищу кого-нибудь, кто сможет ухаживать за Сюзанной, пока ты на занятиях.

– Я и так слишком многим тебе обязана.

– Ничем ты мне не обязана, - возразил Фалькон.
– Я делал только то, что хотел делать. И выбрось из головы все мысли о долге.

Он задержал дыхание. Кое-что она все-таки могла бы для него сделать. Она сама предоставила ему блестящую возможность заговорить о своем желании, не выдвигая ультиматумов.

– Кое-что ты, конечно, могла бы для меня сделать, - наконец сказал он.

– Что именно?

Секунду он колебался, потом рискнул:

– Мне нужна женщина, Мара. Ты моя жена, и я хочу спать с тобой.

Она вздрогнула, но не произнесла ни слова. Он поднес руку к ее щеке и нежно погладил.

Она прикрыла глаза и прикусила нижнюю губу:

– Я хочу того же, что и ты. Я знаю, я обязана тебе...

Фалькон резко отдернул руку, Мара открыла глаза. Он выпрямился во весь рост, лицо его напряглось.

– Если ты всего лишь обязана мне, лучше забыть об этом.

Она встала на цыпочки и схватила его за руки, чтобы он не успел уйти.

– Я пытаюсь! Мне необходимо то же, что и тебе, - призналась она дрогнувшим голосом.
– Но я не могу забыть Гранта: я любила его, а ты причастен к его смерти.

– Грант был в стельку пьян, он сам угробил себя в этой аварии.

Лицо Мары помертвело.

– Кто сказал тебе, что Грант пил? Фалькон уставился на нее в недоумении, не понимая, что ее так задело.

– Кто сказал тебе, что Грант был алкоголик?
– настойчиво повторила Мара.

– Алкоголик? Он?
– глупо переспросил Фалькон.

Мара зажала рукой рот. Она никогда не произносила вслух роковое слово. Она жила с Грантом, прекрасно отдавая себе отчет в его слабости к спиртному, но притворялась, что ничего такого нет.

Фалькон схватил ее за руки:

– Так ты обвиняла меня в смерти Гранта, хотя знала о его проблеме с алкоголем?

– Не было никакой проблемы...

– Говори правду.

– Он не работал почти шесть месяцев, когда повстречался с тобой...

– Не из-за этого ли его постоянно выгоняли с работы? Он пил на работе?

– Я не знаю, - жалко пробормотала Мара.
– Он находил всякие причины каждый раз, когда его выгоняли.

– И тебе ни разу не пришло в голову проверить?

– Я доверяла ему!
– сердито воскликнула она. Слезы в ее глазах выдавали правду. Раз или два ему удалось одурачить ее, но потом у нее уже не оставалось иллюзий.

– Как же ты могла любить его?
– спросил Фалькон, искренне озадаченный тем, что она была столь предана человеку, который причинял ей такую боль.

Она беспомощно пожала плечами.

– Он был хорошим отцом. Когда был трезв.

– И хорошим мужем.

Когда не напивался и не приставал к другим женщинам.

Мара не могла больше выносить пристального взгляда Фалькона и лгать - и ему, и себе. Легче было обвинять Фалькона, чем признать Гранта алкоголиком. Легче обвинять Фалькона, чем признать свою собственную вину. Потому что, когда все было сказано и расставлено по своим местам, ответственной за смерть Гранта оказывалась она.

Она знала о болезненном пристрастии своего мужа. Ей следовало принять меры, не спускать с него глаз.

Мара знала, что в ее мыслях нет логики. До того как умер Грант, она прочитала достаточно книг, многое почерпнула, учась в колледже, из лекций по психологии и социологии, чтобы понимать, что Грант сам был ответствен за свои поступки. Но она не могла отделаться от чувства вины. От мысли, что ей следовало спасти Гранта. А она даже не пыталась это сделать.

– Ты не виновата, - тихо промолвил Фалькон.

Мара подняла голову: ей нужно было видеть его глаза.

– Он был типичным алкоголиком. Это была его проблема. Ты не должна винить себя.

– Как ты догадался...

– Что ты обвиняешь себя? Она кивнула.

– Я не перестаю думать о том, что, может быть, я могла бы предотвратить смерть Гранта. Что, если бы я обращала внимание на то, что он слишком много пьет...

– Если бы я не оставил на столе ту двадцатку... Если бы я остался с ним и проследил, чтобы он не садился пьяным за руль...