– Если так будет продолжаться, ты снова разбогатеешь, - заметил Аарон.

Но похоже, что растущий капитал больше не был необходим Маре Эйнсворт-Уайтлоу. Больше ей не предстояло расходов на лечение.

Сюзанне с каждым днем становилось все лучше.

Индуктивная терапия подействовала быстрее и эффективнее, чем даже мог предположить доктор Сортино. Всего за десять недель лечения количество белых кровяных телец у Сюзанны в крови пришло в норму.

Фалькон не мог не нарадоваться на Сюзанну: на глазах она превращалась в веселого, жизнерадостного ребенка. Заниматься с ней было так интересно! Забавная девчушка. Она сильно вытянулась, и Фалькон поддразнивал ее тем, что скоро она проделает головой дырку в потолке.

– Не хочу больше сидеть на одном месте, - сказала вдруг Сюзанна.

– Даже для того, чтобы съесть свой ужин?
– шутливо поинтересовался Фалькон.

– Ну разве только ради этого, - ответила Сюзанна, запихивая в рот огромную ложку картофельного пюре.

Фалькон взглянул на Мару, чтобы поделиться с ней своей радостью за Сюзанну, но, к его удивлению, Мара сидела нахмурив брови, в глазах ее читалось горькое недоверие. Несмотря на прекрасное самочувствие Сюзанны, Мара не выглядела особенно счастливой. После ужина Фалькон повел ее на кухню, чтобы выяснить причину ее беспокойства. Он усадил ее на диван, а сам примостился на чайном столике напротив.

– Что с тобой?
– ласково спросил он.

– Хотелось бы верить в лучшее, в то, что кризис действительно миновал и Сюзанна в безопасности, - начала Мара, - но я не перестаю опасаться, что ее здоровый вид - не более чем мираж, вызванный временным облегчением. Боюсь, что стоит только на миг забыть об этом - и болезнь вернется.

– Надо жить сегодняшним днем, - возразил Фалькон.

– Я ожидала, что ты скажешь что-нибудь в этом духе.

Фалькон покраснел.

– Когда-то я заслуживал подобной критики в свой адрес. Но не сейчас. Я так же, как и ты, беспокоюсь о будущем. С тобой. Но с Сюзанной все иначе. Мы не можем здесь планировать что-то наперед. Ее состояние может ухудшиться или улучшиться в любой момент, сколько бы мы об этом ни беспокоились.

Глаза Мары потускнели.

– Ты прав, - со вздохом произнесла она, - я знаю, что ты прав. Просто я никак не могу стряхнуть с себя это чувство.

– Тогда мы с Сюзанной сделаем это за тебя.
– Фалькон пытался вызвать улыбку на лице Мары, но безуспешно. Он позвал на помощь Сюзанну:

– Эй, Сюзанна, иди-ка сюда.

В комнату вприпрыжку влетела Сюзанна.

– В чем дело, Фалькон?
– важно спросила она.

– Твоя мама боится щекотки еще больше, чем ты. Ты это знаешь?

– Щекотки?
– недовольно откликнулась Мара.
– Кто говорит о щекотке?

Фалькон коварно улыбнулся и приблизился к ней с растопыренными пальцами, явно намереваясь осуществить угрозу.

Мара вскочила и бросилась бежать. Фалькон погнался за ней. Настигнув ее, Фалькон распластал свою жертву на полу и схватил за руки. Мара задыхалась от смеха.

– Пусти меня, Фалькон, я только что поужинала.

Но Фалькон был неумолим. Он окинул ее плотоядным взглядом опереточного злодея:

– Сюзанна, я отдаю ее в твое полное распоряжение.

И Сюзанна принялась щекотать ей подмышки, пятки, шею и даже за ушами.

Мара вся извивалась и просто надрывалась от хохота.

– Прекратите, - взмолилась она, от смеха у нее на глазах проступили слезы.
– Пожалуйста, хватит.

– Как ты думаешь, Сюзанна? Пощадим ее?

– Пожалуй...

– Эксперимент еще не завершен, - не унимался Фалькон, сощурившись на Сюзанну.
– Мы не проверили, насколько боится щекотки Сюзанна.

Девочка сжалась.

– Мама, на помощь!
– закричала она. Но не успела она сделать и двух шагов, как Фалькон поймал ее и беспощадно защекотал. Мара бросилась на помощь дочери.

– Кому-то в этой комнате следует обратиться к врачу.
– Она хитро подмигнула Сюзанне.

– Да-да! Это точно, - подхватила Сюзанна, отбиваясь от Фалькона.

Они уложили Фалькона на спину и, прежде чем он успел пошевельнуться, принялись отчаянно его щекотать.

Оказалось, больше всех щекотки боится Фалькон.

Он выл, молил о пощаде и смешно дрыгал ногами.

Ему ничего не стоило в любой момент освободиться, ведь он был намного больше и сильнее их обеих. Но он не хотел освобождаться. Для него не было ничего приятнее, чем терпеть щекотку от этих женщин, которые так много значили в его жизни. Он смеялся при виде их улыбающихся лиц и искрящихся глаз. От их вскриков, хихиканья и щекотанья у него разливалось тепло внутри.

Он позволил им щекотать себя, пока они совсем не выдохлись и сами не упали рядом с ним на индейскую циновку, тяжело дыша от усталости. Он провел пальцами по ежику на Сюзанниной головке, отросшему, как только она начала поправляться. Другая его рука утонула в шелковистых Мариных локонах. Он притянул их обеих к себе и закрыл глаза, мечтая о том, чтобы это счастье не оставляло его до конца жизни.