Я покинула комнату и отыскала служанку.

— Что миледи угодно?

— Подогретого миндального молока… у вас найдется?

— Конечно, миледи.

— И немного меда добавьте.

— Слушаюсь, миледи.

На следующий день Тесий уже ждал меня в условленном месте, вышагивая взад-вперед. На звук шагов вскинул голову и замер.

— Боялся, что вы не придете.

— Перерыв только начался…

— Это не мешало мне бояться, — улыбнулся он.

Я опустила глаза на его пустые руки, окинула плотно прилегающий костюм, исключающий возможность того, что за пазухой прячется пара-тройка томов.

— Вы ничего не принесли? Не получилось?

— Нет.

Горло стиснуло от разочарования.

— Почему же тогда не предупредили за завтраком?

— Потому что придумал, как все устроить. Идите за мной.

— Куда?

— Скоро узнаете.

Мы прошли во внутренний двор с колодцем.

— Вы ведете меня в часовню?

— Не совсем, — Тесий открыл дверь, приглашая меня в помещение с бочарным [15] сводом, пахнущее кожей, немного красками и ещё какими-то кисловатыми отдушками.

Свет рассеянно лился из расположенных выше человеческого роста окон на правой стене и делил залу на две неравные части — светлую и полутемную. В первой за слегка наклоненным рабочим столом сидел незнакомый клирик. Одной рукой он прижимал к раскрытой книге узкую металлическую линейку, а второй держал гусиное перо. Кончик упирался в наполовину заполненный лист. Рядом примостились запасные перья, пемзовый брусок для лощения пергамента, мел, а в углублении — чернильный рожок.

Наличие других рабочих столов — ещё одного в том же ряду и трех в следующем, — указывало на то, что тут одновременно могло трудиться до пяти человек.

Также имелось нечто вроде трибуны, а сразу за ней — перегородка с дверцей, прятавшая ещё одно помещение, трудно сказать, какой величины.

— Это местный скрипторий, — пояснил Тесий, притворяя створку и здороваясь с клириком. — К нам часто приезжают, чтобы снять копии с редких рукописей. Заодно привозят по обмену свои, которых нет у нас. В будущем году его высочество собирается подыскать миниатюриста и рубрикатора на постоянную службу. Когда-то давно в часовне случился пожар, перекинувшийся сюда: уснувший на заутрене служка выронил свечу.

Тут дверца в стене ожила, и глазам предстал капеллан, который, оказывается, отвечал не только за часовню. Он взглянул на нас с трибуны, как во время проповеди с высоты амвона, кивнул Тесию, потом мне и снова скрылся за перегородкой. Вернулся почти сразу — видимо, рукописи лежали наготове. И их оказалось не три-четыре, как я думала, а около дюжины. Тесий помог отнести их за свободный стол.

— Вот все, что смог найти по означенным вами темам. Я старался выбирать те, где побольше миниатюр.

— Я могу взять их с собой?

— Увы, нет. Иначе я бы сразу вам их принес. Но вы можете сколько угодно просматривать их здесь.

Он открыл наугад верхнюю рукопись в тонком телячьем переплете, и я обомлела. Круг читанных мною доселе книг ограничивался учебниками мэтра Фурье с замусоленными страницами, молитвенником со строгими колючими строчками и рыцарскими романами королевы, заказанными окольными путями в тайне от матери, а потому лишенными изображений.

Здесь же картинки словно бы нарочно собрались в одном месте во всей своей затейливости и безудержном буйстве красок, чтобы поразить моё воображение и поскорее восполнить годы, проведенные без возможности их созерцать.

Под данным конкретным переплетом прятался труд про животных с подробнейшими иллюстрациями и описаниями к каждой: где водятся, чем полезны и чего стоит остерегаться, как приманить, каковы повадки. Но изящные каллиграфические буквы меркли безликими муравьями в сравнении с миниатюрами. Я снова и снова гладила страницы, почти ощущая под пальцами нагретую солнцем чешую, взъерошенные перья, жесткое руно и лоснящийся волос. Бивней, клыков и шипастых хребтов касаться избегала.

Как завороженная, листала страницу за страницей, пока не вспомнила, где нахожусь. Тесий с улыбкой наблюдал за мной.

— В подборке есть и про растения, и обычаи чужеземных краев, да вообще много всего. Сами увидите.

Он раскрыл вторую книгу, явно более древнюю, с тремя подшитыми рукописями, две из которых оказались на незнакомом языке.

— Их тут не одна? — удивилась я.

— Раньше часто подшивали несколько книг в одну.

— На схожие темы?

— На какие угодно, — ответил он и принялся вполголоса пояснять: переводил отрывки с листа, устанавливал параллели с другими трудами на схожую тему, описывал способ нанесения краски, припоминал, где и кем была выдвинута или опровергнута та или иная теория.