– А свадьба... Свадьба пусть подождет!
– воскликнула Сарыкейнек и повела пальцем возле моего носа.
– Надо еще проверить наши чувства, не так ли?

Еще как надо проверить! Мы упали в весеннюю густую траву и стали целоваться. А потом долго сидели молча, обнявшись. Помятая трава издавала резкий запах. Вечерело. Здесь и там цикады пробовали голоса.

– А эта узбечка здорово обрадуется, а?
– тихо сказала Сарыкейнек.

– Еще бы.

– Пусть радуется...

Мы не знали этих людей близко, не знали, хорошие они или плохие, но нам очень верилось в то, что они хорошие. И хотелось, чтобы у них в жизни все было спокойно.

– У нее и дом, наверное, разрушился во время землетрясения, - продолжала задумчиво Сарыкейнек. И тут же вскочила на ноги.
– Быстрей в столовую. Перерыв подходит к концу.

Мы заторопились в столовую.

– Мы вам отдаем квартиру!
– крикнул я через весь зал, увидев за одним из столиков нового начальника по хозяйственной части, он обедал с женой.

– Как это?
– не понял парень.

– А вот так. Отдаем, и все!
– весело повторил я.

– Учитывая ваше трудное положение, - добавила Сарыкейнек и посмотрела в сторону узбечки.

– Напрасно вас заставляли, - хладнокровно заметил парень.
– Квартиру нам дали бы и так!

– Никто не заставлял. И потом - все равно квартиру вам дали бы за счет кого-то, - удивился я непонятливостью парня.
– Ведь все квартиры в новом доме давно распределены задолго до вашего приезда.

– Раджаб хотел сказать, - деликатно вмешалась в разговор узбечка, - что ведь и вам трудно. Мы слышали, у вас "дуюн".

– Ничего, - тряхнул я головой, - свой "дуюн" (я намеренно повторил это слово, означающее "свадьба" по-узбекски), свой "дуюн" мы сыграем позже. Не беспокойтесь!

Я взял Сарыкейнек под руку, и мы направились в другой конец столовой.

– Можете переезжать хоть сегодня, - обернувшись на ходу, сказала Сарыкейнек.
– Полы и окна я вымыла.

– Зачем это ты?
– одернул я ее вполголоса. Нет, что там ни говори, а Сарыкейнек было, конечно, обидно, что все так сложилось! Обидно было и мне. Благо товарищи нас поддержали.

– Молодцы, ребята, - сказал первым узнавший о случившемся Сарвар.
– Вы поступили правильно. Как-никак они гости. И жена пострадала в Ташкенте...

Только Придира Зейнал недоверчиво покачал головой и пробормотал как бы про себя:

– Про узбечку ничего не скажу, но вот парень... Не успел приехать, а уже во все нос сует. Не нравится он мне.

В новом инженере и вправду было что-то антипатичное. От таких людей я стараюсь держаться подальше. А то я знаю свой характер - сорвусь, накостыляю по шее, поди потом оправдывайся... Судьба, однако, вскоре свела нас с инженером. На новом и весьма неожиданном поприще. Поприще спорта. Оказалось, приезжий парень занимался борьбой и, прослышав про то, что я дважды был чемпионом района, явился ко мне.

– Физкульт-привет!
– сказал он, фамильярно хлопнув меня по плечу и бесцеремонно пощупав мои бицепсы.- А что? Ничего!.. Знаешь, нам надо бы побороться. Вызываю тебя на ковер!

– Это вместо приглашения на новоселье?

– Одно другому не мешает...

– Вы что, занимались борьбой?
– вяло спросил я; уж больно не хотелось мне с ним связываться...

– Не только занимался, но и был призером чемпионата республики! горделиво заявил Раджаб.

– У-у-у, - протянул я и тут же решительно заявил: - Не буду я с вами бороться.

– Испугался!

– Не то чтобы испугался... Просто не хочется! Не хочется, и все!

– Но почему?

– Понимаете ли... Если я вас переборю, неудобно - вы как-никак начальник. А если проиграю, то кое-кто подумает, что я сам поддался. Разве не так?

– Вот не знал, что ты так чтишь начальство, - съязвил Раджаб и, что называется, попал в болевую точку.

– Ну, если вы так ставите вопрос, - резко сказал я, - тогда я согласен!

– Возраст?
– коротко, по-деловому спросил он.

– Двадцать.
– Я нарочно прибавил себе год.

– Я на десять лет старше, но ничего... Вес?

– Шестьдесят восемь.

– У меня чуток больше. Но ничего... Значит, договорились?

– Договорились. Начальство разве ослушаешься?!

– Ладно. На послушного мало похож. Где будем бороться?

– У реки. Там хорошая трава и место безлюдное.

– А чего нам прятаться? Я хочу принародно припечатать тебя к земле. Единственное, чего боюсь, - как бы костей тебе не переломать.