Шрифт:
– Давай, - решительно сказал я.
Наутро в укромном местечке в лесу - на этот раз Раджаб сам попросил нашу схватку не предавать гласности!- я его уложил на лопатки в два счета. Тот не успел и глазом моргнуть. Я его уложил и держал так до тех пор, пока он сам не сказал, что сдается, что проиграл.
Он встал, оделся, с шутовскими ужимками поднял мою руку над головой: дескать, поздравляю, абсолютным победителем оказался ты! И повернулся уходить.
– Постойте. Вы куда?
– окликнул его Зейнал.
– А что?
– остановился Раджаб.
– Бой окончен. Результат налицо.
– Значит, счет в матче два - один в пользу Валеха, не так ли?
– спросил Зейнал.
– Я же сказал, что...
– Тогда гони денежки.
Он расхохотался. Он хохотал долго и, по-моему, искренне. Мы стояли и ждали, пока он замолкнет и что будет дальше.
– Хи-хи, - хихикнул он напоследок, утихая, - и вы поверили? Да разве советский спортсмен может бороться за деньги?!
– проговорил он с неожиданным пафосом и даже покачал головой неодобрительно, будто это мы затеяли все, не он сам.
– Да если узнают про такое ваше требование, про вас напечатают фельетон!
Такого нахальства мы даже от него не ожидали, Дело, конечно, было не в деньгах. Его, этого наглеца, следовало проучить. И как следует!.
Мы не отступали.
– Это про тебя фельетон напишут, про тебя!..- Зейнал угрожающе надвинулся на Раджаба.- Давай сюда двести рублей! А не то...
– Триста, - подсказал Сарвар.
– Да! Триста...
– Не забывай, ты говоришь с начальником, - отступая, сделал последний демагогический ход Раджаб.
– Гони денежки!
– продолжал наступать на него Зейнал.
Эльдар подлил масла в огонь.
– Знаете, - с деланной заботой, искусно подражая голосу самого Раджаба, сказал он, - этот наш Зейнал такой нервный!.. Чуть что, рвется в драку, а как вцепится, так его не оторвешь. Силен драться, особенно головой...
Криво улыбнувшись, Раджаб промямлил:
– При мне нет денег, ребята. Я не захватил... Я принесу позже. Завтра.
– Нет, деньги при тебе, - не отставал Зейнал. Все лицо и шея у него были такими пунцово-красными, что казалось, еще немного - и покраснеет воротник рубашки.
Раджаб полез в карман, вытащил носовой платок, выронил его - руки у него дрожали, не то с перепугу, не то от жадности... Он полез в другой карман и вытащил двадцатипятирублевку.
– Вот,- сказал он.
– У меня больше нет... Выпейте за мое здоровье!
– Он еще пробовал шутить.
– Гони все! До последнего гроша. Как договорились!
– не отступал от него Зейнал.
Тогда Раджаб снова полез в карман, вытащил еще какие-то мятые купюры. Протянул мне:
– На, Валех-джан, возьми. У меня больше нет... Вы ребята холостые, а у меня семья, дети...
– Голос у него дрожал.
Я взял деньги, подержал в руке (чтобы он поверил в то, что деньги мы у него собираемся взять всерьез) и швырнул их ему в лицо. Точнее, не в лицо - в грудь: как-никак он был старше меня по возрасту, а не считаться с этим я не мог.
– Возьми обратно. И проваливай!
Он опустился на колени, стал ползать, собирать деньги. А собрав, торопливо пошел прочь.
А мне вдруг опротивело все. Показалась жалкой эта затея - попугать начальника и вся эта возня с матчами, сама борьба - все. Я налетел на Зейнала:
– Какого черта ты пристал к нему?
– Будь уверен, проиграй ты, он бы от тебя так просто не отстал, хладнокровно парировал Зейнал. А Эльдар неожиданно добавил:
– Деньги надо было все же взять. Взять и... ну... купить подарок его жене. Или что-нибудь на новоселье. Идея была неплохой, но явно запоздалой. А Сарвар только и сказал:
– Пустой человек! Ну его...
Сказал, как припечатал.
Обиженный на мою резкость, Зейнал не утерпел.
– Эх ты, - покачал он головой.
– Нашел перед кем благородничать!
– Он имел в виду историю с квартирой.
– Квартиру не ему дали, - рассудил Сарвар.
– Его детям, его жене, ведь она-то не виновата, что он подлец. .. И куда только смотрела, когда выходила за него замуж, - добавил он неожиданно.
Глава третья
О ТОМ, КАК ПОСТРОЕН БЫЛ НОВЫЙ ДОМ
ДЛЯ ГЮЛЛЮБЕИМ И ЧУТЬ БЫЛО НЕ СЫГРАНА
НАША СВАДЬБА, А В ИТОГЕ САРЫКЕЙНЕК
ОКАЗАЛАСЬ В ОБЩЕЖИТИИ
На этот раз мы сидели и пили чай не в доме, а во дворе. Прямо на земле Гюллюбеим-хала расстелила палас, накидала подушек... Вот так и сидели мы на свежем воздухе, под орешником, листья которого по весне издавали резкий, волнующий ардмат.