– Контроль мыслей через тело, как у йогов?
– обрадовался Льюис.

– Ничего не могу сказать о йогах, но суть вы уловили верно. Я так понимаю, метод релаксации вы одобряете.

– Шутите? Конечно! Бездельничать ради благой цели – это моя мечта.

Смех Бабингтон поражал воображение – раскатистый, громогласный, свободный, как полноводная река. Льюис неуверенно улыбнулся, чувствуя, что любая его реакция по определению не дотягивает до заданной планки.

Отсмеявшись, Бабингтон смахнула со щеки слезу и шмыгнула носом.

– Мне нравится ваше чувство юмора, Льюис. И поверьте моему опыту: люди, которые не утратили способности шутить, справляются с проблемами намного эффективнее. И мой последний метод вы наверняка освоите быстро.

– Это какой же? – насторожился Льюис. Если тебя хвалят, а потом предлагают работу, будь уверен: тебе предлагают говно.

– Формирование положительных поведенческих стратегий. Мы отследим процессы, которые запускает в стрессовых ситуациях ваш мозг – и заменим их на продуктивные. Буквально на уровне рефлекса: отучим ваш мозг думать неправильно, - Бабингтон лучилась энтузиазмом.

И Льюис согласно кивнул. Потому что как минимум одну стратегию он уже сформировал. Тебе хуйево? Тащи Деллу в койку и снимай штаны. Весьма продуктивно, эффективно и душеспасательно.

Вывалившись из больницы, Льюис вытащил из кармана телефон и ткнул в кнопку вызова – не особенно, впрочем, рассчитывая на успех. Делла могла быть в госпитале, или дома, или в любом другом пропитанном магией месте.

Вопреки ожиданиям, после третьего гудка в трубке щелкнуло.

– Алло? – выдохнула Делла, и Льюис остановился, глупо улыбаясь в пространство.

– Привееет… - с тупейшей телячьей нежностью протянул он и сам устыдился этого позора. – Ты где?

– Иду в продуктовую лавку. Рождество на носу, а у нас из еды только сыр и паста, - Делла в трубке сопела целеустремленно и деловито. – У тебя все в порядке? Что-то случилось?

– Дохера всего. Травмирующие воспоминания, бей или беги, поведенческие стратегии, йога, ебля в мозг, катехоламины, - на одном дыхании вывалил Льюис.

– …И мидихлорианы, - после долгой паузы добавила Делла.

– И они тоже. У меня мозги кипят, - пожаловался Льюис.
– Черт, подожди, у меня звонок на второй линии.

Беззвучно матерясь, он сунул в карман только что вытащенные ключи и переключил вызов.

– Да, пап?

– Привет. Извини, что отвлекаю, - голос у отца был смущенный, и Льюису стало стыдно. Вот же мудак – так всех заебал, ему даже звонить боятся.

– Не отвлекаешь, все отлично. Рад тебя слышать. Как у тебя дела, пап?

– Все хорошо. Ты сегодня зайдешь?

– Не знаю, - нахмурился Льюис. На сегодня было дохрена дел: помочь Делле с елкой, хоть немного разгрести воцарившийся за несколько дней прокрастинации хаос и обсудить ту лавину информации, которую вывалила Бабингтон. Ну и секс. Целительный перепихон был необходим Льюису, как искусственное дыхание – утопающему. Но блядь, последний раз Льюис был дома два дня назад: зашел, десять минут поговорил, выпил кофе и забрал спортивные штаны. Ну так себе визит. – Конечно, пап, если надо, я приду.

– Нет, все хорошо, это не обязательно, - услышав в его голосе нерешительность, отец тут же сдал назад. – Я просто хотел спросить: ты же придешь на Рождество?

Вот черт! Льюис беззвучно врезал себе ладонью по лбу. Рождество! Ебаный нахуй семейный праздник!

Тетя Рейчел, дядя Зак, племянники, двоюродная бабушка с лиловыми волосами, у которой все блузы средством от моли пахнут…

Шутки про работу в такси. Просьбы рассказать про войну. А как насчет девчонок? Вот у меня в твои годы… Льюис, ты задумываешься о карьере? Льюис, тебе двадцать пять. Почему ты не поступил в колледж, Льюис? А вот Билли уже на втором курсе…

Почему-то Льюис решил, что теперь, когда он наряжает елку с Деллой, идти на семейный шабаш необязательно.

– Пап, я… Кончено, я загляну, только ненадолго. У нас с Деллой есть кое-какие планы.

Валяться в кровати, жрать вкусности и трахаться, как кролики, под рождественские гимны. Отличные планы! А теперь, после назначенных бальзамчиков, так просто охуительные.

– Я понимаю, сын. Я так и подумал, что ты не захочешь на семейный ужин приходить. Поэтому в этом году отказался от вечера Уилсонов.

Льюис прислонился задницей к холодному металлу капота.

– Пап, ну зачем…

Гребаный вечер Уилсонов проходил каждый год. Поначалу, пока жива мама, все было клево. Льюис любил эти шумные встречи, хаотичный обмен подарками, половина из которых была чудовищной нелепостью, долгие разговоры за столом. Потом… потом стало хуже. Но Льюис терпел – потому что этого хотел отец. Потому что отец в этот день был счастлив.

– Ты же любишь рождественский ужин, пап. И дядю Зака ты давно не видел.