– Вот так, - и тут же, воспользовавшись шансом, продолжил тему. – Ты много времени проводила с отцом?

– Да. Я вообще папина дочка была, - коротко улыбнулась Делла и развернула длиннющую ленту дождика – белую и сверкающую, как снег. – Вингардиум левиоса.

Подчиняясь движению руки, дождик начал наматываться на елку по спирали. Заинтригованная текучим движением Мелочь подобралась поближе и попыталась уцепить серебряную змею когтем.

– А сейчас вы часто общаетесь?

– А сейчас он умер.

– Черт. Извини, - смутился Льюис.

– Да ничего, это давно было. Вот, держи, - ткнула ему Делла коробку со свечами – самыми настоящими, восковыми, в крохотных золотых подсвечниках. – Расставляй на ветки, они сами приклеятся.

Льюис достал свечку, колупнул черный нагар на фитиле и растер по коже сажу.

– У меня тоже мама умерла. Я тогда четвертый год служил, как раз ситуация обострилась и отпуска никому не давали. А у мамы опухоль нашли в печени. Аденокарцинома. Сначала вроде как нормально все было – ну, насколько оно нормально при онкологии, а потом вдруг полыхнуло. И мама через месяц умерла. А я приехал только через полгода, цветы на могилу положил.

Он бессмысленно вертел свечку, выдавливая на воске ногтем продольные и поперечные полосы. Делла вытащила у Льюиса из рук игрушку, не глядя сунула ее на ветку и обняла, уткнувшись носом в грудь.

Льюис устало уперся лбом ей в макушку.

Когда он приехал в отпуск, дом поразил его тишиной. Льюис отпер дверь, вошел, бросил на порог сумку – и погрузился в огромное, пустое ничто. Когда в доме была мама, ее присутствие ощущалось сразу: шорох шагов, звон посуды, плеск воды, шорох предметов, сдвигаемых на то место, где они должны находиться. Мама всегда что-то делала, куда-то шла, начинала одно и заканчивала другое. Горела ровным тихим пламенем, как угли в камине. А теперь все исчезло – и дом превратился в опустевший склеп.

Льюис поднялся на второй этаж, зашел в спальню родителей и открыл шкаф. Мамина одежда висела ровным рядами: светлые платья, блузки, пушистые разноцветный кофты – она обожала эту кошмарную аллергическую хрень. Сняв с плечиков бледно-голубой свитер, Льюис лег на кровать и прижал ткань к лицу. От шерсти пахло любимыми мамиными духами – сладкие летние цветы и ваниль. Закрыв глаза, он вдыхал слабый призрачный запах и слушал стремительный, заполошный перестук собственного сердца. В доме не было звуков, которые могли бы его заглушить.

– А твой отец, он, ну...

– Погиб, на задержании. Он был аврором. Брали какую-то радикальную группу: запретные ритуалы, человеческие жертвоприношения, вся хуйня. Радикалы забаррикадировались в не-маговском доме, взяли в заложники семью. Пока ударная группа искала способы зайти с тыла так, чтобы никого по стенам не расплескало, отец и напарник отвлекали внимание на себя. Напарник остался без руки, отец поймал проклятие, несколько дней пролежал в госпитале и умер.

– А мать?

– Жива, - удивленно подняла рыжие брови Делла.

– Я имел в виду: кто она?

– Целитель, специалист по маготравмам.

Разговор не клеился. Вместо нормальной беседы получалась какая-то ерунда, собранная из бессвязных обрывков, как письмо-анонимка – из обрезков газеты.

– Вы часто общаетесь?

– Не особо. Пару раз в месяц где-то, а что?

– Да так, просто интересно. Я же ничего о тебе не знаю.

– О, - удивленно округлила рот Делла. – А что ты хочешь знать?

– Понятия не имею. Все, - подтолкнув Деллу к дивану, Льюис обрушился на подушки и увлек ее за собой.
– Какая у тебя семья, как ты училась в школе, с кем дружила, как звали твоего любимого хомячка?

– У меня не было хомячков.

– Вот видишь! Я даже не знаю, был ли у тебя хомячок. Именно в этом и проблема.

– Но я тоже не знаю, был ли у тебя хомячок.

– Не было. И собаки не было, хотя я очень хотел. Но мама сказала, что собака – это серьезно, а я – безответственный раздолбай. И мы завели кота, который ссал под ванной.

– Ужасная травма. Ты обсудил ее с целителем Бабингтон?

– Конечно. Она сказала, что единственный способ компенсировать нанесенный психике ущерб – завести питомца в зрелом возрасте. К тому же забота о других требует самоконтроля и выдержки. Это важный фактор в терапии ПТСР, - вдохновенно гнал Льюис.

– Так и сказала? – усомнилась Делла.

– Да. Именно так. Но я отверг ее предложение.

– Это почему же?

– А зачем мне второй питомец? – невинно захлопал ресницами Льюис и тут же позорно запищал, прижимая локти к ребрам. – Ай, не щекочи! Извини, был не прав, раскаиваюсь! Перестаааань!

Задыхаясь от смеха, извиваясь и ерзая, он все-таки перехватил верткую, как угорь, Деллу за запястья, перекатился и подмял под себя.

– Вот. Физическая подготовка – это важно, - назидательно сообщил Льюис и тщательно выверенным движением заломил ей руки за спину.