– Молодец. Уже не Фридрих Ницше. Максимум Сальвадор Дали, - Петер второй раз укусил пончик – и пончик кончился. Делл мстительно развеселилась. – И нечего тут ржать! У них просто пончики маленькие.

– Ну естественно. Проблема именно в пончиках, - Делл демонстративно откусила крохотный кусочек теста и начала его старательно пережевывать.

– А это, между прочим, социальная дискриминация. Руководствуясь искаженной казуальной атрибуцией, ты стигматизируешь меня на основании моих габаритов, - Петер выбрал самый большой пончик на тарелке и утрамбовал его в рот, с трудом захлопнув челюсти. – У феня буфет мофальная фрафма.

– У тебя и физическая будет. Ты же челюсть сейчас вывихнешь, придурок, - откинувшись на диване, Делл нащупала пряжку ремня и ослабила ее на пару дырок. – Фух. Я обожралась. А мы так ничего и не выяснили по существу вопроса. Ты что-то хотел сказать?

С трудом пропихнув полупережеванный пончик в глотку, Петер обильно полил его кофе и сделал могучий глоток. Тесто плюхнулось в желудок, подняв волну желудочного сока.

– Да. Хотел. Делл, ты не права.

– Что, правда? Серьезно? Ну надо же! Делайла опять не права. Какая свежая, оригинальная мысль. Никогда такого не слышала, – Делл энергично взмахнула чашкой, и кофе, перехлестнув борта, вплеснулось на блузку. – Вот же блядь! – воровато оглянувшись, Делл убедилась, что все посетители кафе заняты своими делами и прошипела: «Экскуро». Пятно на блузке исчезло.

– Ладно. Пусть я не права. Можешь объяснить, в чем?

– Могу. Я думаю, что черный мужик был прав. Уилсон твой, конечно, не полный псих, но это пока. И хрен с ним, с окопом. Ты слышала, что твой будущий водитель стрелял в отца?

– Может, это…

– Случайность. Или он на спор стрелял. А может, Уилсоны каждый день друг в друга палят – просто для поднятия тонуса. Ты можешь придумать хоть сотню оправданий – но мне эту херню на уши не вешай. У парня реальные проблемы. Ему к психиатру надо, а не тебя по городу возить.

Делл улыбнулась мечтательной, нежной и до омерзения терпеливой улыбкой. Петер отлично знал это выражение лица. Такая вот поганая улыбочка означала: Делайла знает, что ты облажался. Знает, где именно ты облажался. И знает, как половчее прихватить тебя за яйца в этой связи.

– Хорошо. Ладно. У парня действительно проблемы. И он действительно не готов к нагрузкам. Но давай рассуждать логически. Я предлагаю Уилсону спокойную работу с минимум стрессов. А вы предлагаете вышибить его на улицу, предварительно натыкав носом в этот проклятый окоп, как котенка в лужу. Не похоже на эффективную защиту от стресса. Так что ты можешь придумать хоть сотню возражений – но мне эту херню на уши не вешай. Никакой проблемы тут нет.

– Серьезно? Нет проблемы? – Петер отодвинул тарелку с пончиками и наклонился – близко, словно для поцелуя. – Делайла, кисонька. Проблема в тебе. Я уважаю твои высокие моральные принципы, но давай не будем обманывать себя. Ты генерируешь пиздец, как трансформатор – магнитные поля. Портовые склады в Нью-Джерси помнишь? Это было стандартное задержание. И чем все закончилось?

Самодовольная улыбочка застыла, треснула и рассыпалась в пыль.

– Да ладно. Один раз же было!

– Торонто.

– Ну два, - Делл сосредоточенно потыкала в бортик тарелки пальцем.

– Мемфис?

– Да блядь! Ты на чьей стороне вообще? – Делл тыкнула в тарелку так яростно, что сахарная пудра взлетела над ней, как миниатюрный ядерный гриб.

– Пенсаколла. До утра тушили. Воды вылили столько, что куры брасом плавали.

– Петер! Ну имей ты совесть! При чем тут Пенсаколла? Уилсон меня просто по городу возить будет.

– Это в теории.

– И на практике тоже! Ну отключи ты паранойю и включи мозги. Уилсон – обычный водитель, практически таксист. Да, у него в контракте прописана охранная функция, и я даже об этом упоминала, когда на работу его звала. Но мать твою! Я просто хотела, чтобы вакансия покруче прозвучала. А в реальности никакого риска тут нет.

– И ты не будешь его создавать?

– Не буду. Мамой клянусь. Папой, родным домом и законом возрастающей некромассы.

Петер двумя руками потер лицо, зажмурился и глубоко вздохнул.

– Черт. Делл. Не то чтобы я тебе не доверял… Но ты же, рыбка моя, на всю голову стукнутая.

– Я увлекающаяся, целеустремленная и эмоциональная.

– Ладно. Как скажешь. Ты целеустремленная. А этот твой Уилсон – сложная и противоречивая натура с выраженным вектором деструдо. Эвфемизмы нихуя не меняют. Дел, ты долбанутая. А Уилсон – ветеран с запущенным ПТСР. Это очень хуевое сочетание. Поэтому думай, что делаешь, и не лезь на рожон. Пожалуйста. Не навешивай на парня дерьмо, с которым он не справится.

Делл осмотрела перепачканный в пудре палец, задумчиво его облизала и вытерла руку салфеткой.

– Я все понимаю. И я не собираюсь рисковать. Все будет отлично, вот увидишь.

В гостиной тикали часы. Шестеренки внутри них поворачивались с отвратительно жестким механическим звуком – как будто кто-то невидимый клацал металлическими челюстями. В абсолютной тишине дома они казались оглушающе громкими, и больше всего Льюису хотелось встать, снять эти чертовы часы и врезать ими об стену. Но это было неправильно. Поэтому Льюис терпел.