Смерть катилась по окопу, она была все ближе и ближе, а Льюис не мог сдвинуться с места. Ноги стали тяжелыми, они вросли в землю и пустили корни, но Льюис рванулся – и нечеловеческим усилием вырвался из ловушки. Он бежал, задыхаясь от ужаса, поскальзывался, падал и снова бежал. А потом Льюис уперся в стену. И смерть его догнала.

Льюис сел в кровати, хватая воздух перекошенным ртом. Футболка промокла от пота, руки тряслись, в горле булькал то ли плач, то ли хрип. Льюис нащупал мобильник. Три часа ночи.

Господи. Надо было ложиться в окопе.

***

– Ты точно уверен, что тебе не нужен костюм?

– Точно. Сказали, чтобы без официоза, в обычной одежде.

Льюис нервно повел плечами и еще раз посмотрел в зеркало. Джинсы, ковбойка, сверху армейская куртка. Все чистое, аккуратное, приглушенных тонов. Вроде бы годится. Или нет? Может, белую рубашку надеть. Мама всегда говорила, что первое впечатление – самое важное. Надо правильно себя зарекомендовать.

На задворках сознания маячил кто-то высокий, в дорогом костюме и с модельной стрижкой. Кто-то, похожий на Билли Руссо. Охуенный мужик, надраенный, как новенький «Роллс-ройс».

Тряхнув головой, Льюис решительно сунул за пояс пистолет. Нахер Руссо, нахер белые рубашки.

Все будет нормально.

На кухне пахло свежезаваренным кофе и поджаренным беконом.

– Может, все-таки позавтракаешь? – отец неуверенно ковырнул содержимое сковородки и тут же отдернул руку – перегретое масло с треском расстреляло боезапас, оплевав и печку, и кафель, и футболку. – Вот черт!

– Ты осторожнее. Крышкой накрой, что ли, - Льюис быстро, обжигаясь, проглотил горький темный кофе. От плотного, липкого запаха бекона мутило, и в горле поднималась едкая кислая волна.

– Я тут картошку поджарил. И яйца. Тебе положить?

Две тарелки уже стояли на столе – глянцевые и бессмысленные, как глаза покойника.

– Нет, спасибо. Я не голоден.

– Тогда хоть сандвичи с собой возьми.

– Все нормально, пап. Я перекушу где-нибудь в обед. Горячая еда, овощи, все такое. Правда, - Льюис торопливо кивнул и выскочил из дома, не дожидаясь очередного предложения, на которое тоже придется отвечать «Нет». Последнее время все общение с отцом сводилось к этому слову. Нет, я не хочу. Нет, я не буду. Нет, все нормально.

Блядь.

Льюис остановился на крыльце, подставив лицо под влажный ноябрьский ветер. Ночью похолодало, и на газоны выпал первый прозрачный снег. На ступеньках он уже таял, оставляя после себя неопрятные мутно-серые кляксы, но фигурно выстриженные кусты все еще топорщились серебром.

В детстве Льюис любил снег.

Спустившись с крыльца, он наступил на мерцающую бриллиантовыми искрам гладь. Миллиарды кристаллов под его ногой сломались, рождая скрипучий хруст. Льюис сделал шаг, потом другой и прислушался к себе, выискивая проблески искрящегося, взлетающего в небо счастья.

Ни-хе-ра.

Льюис вытащил из кармана мобильник, посмотрел на часы и торопливо зашагал к присыпанной снегом машине. За ним тянулась цепочка глубоких темных следов. Рельеф армейских протекторов стремительно наполнялся грязью.

До центра города Льюис добраться за рекордные полчаса. Но на выезде к Линкольн-центру изнывала смогом и длинными тоскливыми гудками чудовищная пробка – и не было ей ни конца, ни края. Уже впилившись в замедляющийся, обреченный поток, Льюис заметил в плотном потоке машин просвет. Чудом прорвавшись на правую полосу, он свернул в какую-то сумеречную арку и выехал на улицу с односторонним движением.

Мысленно благословляя месяцы, проведенные за рулем такси, Льюис нырял в забитые мусорными баками проулки, распугивая бомжей и кошек. Он срезал несколько углов через дворы, проехал под табличкой «Въезд воспрещен» - охранника там не было, а камера давно не работала – и выбрался наконец на Манхеттен. Плотный нью-йоркский траффик подхватил его, словно конвейерная лента, и понес вперед – к Бродвею. Когда на горизонте замаячили шпили Вулворт-Билдинг, Льюис начал оглядываться. Все парковки были забиты, а служебного талона ему не выдали. Да какого же хрена!

Проскочив желтый от смога небоскреб, Льюис заметил пустующее место на платной стоянке и спикировал на него, как альбатрос на макрель. Подрезав дорогущий спортивный «БМВ», он загнал старенький «Додж» на парковку и выключил зажигание.

На часах было без десяти девять. Запихнув пистолет в бардачок, Льюис выскочил из машины и галопом помчался к Вулворт-Билдинг. Чертова парковка была слишком далеко, а таймер в голове уже не щелкал - орал.

К Вулворт-Билдигн Льюис добежал, имея в запасе целых три минуты. Остановившись перед витриной ювелирного салона, он пригладил взъерошенные волосы и одернул куртку. Ну, вроде нормально. Несколько раз глубоко вдохнув, Льюис шагнул в огромные двери.