— Да я и не стесняюсь, — вошла в комнату, поражаясь, насколько там всё гармонично и сказочно. Будь у меня в детстве такие хоромы, я бы и из дому не выходила. Чего в ней только не было: начиная от детских книжечек, кубиков, машинок, мягких игрушек и заканчивая подвесной кроваткой-люлькой с невероятно-красочным балдахином. М-дааа, тут попробуй удивить. Малыш ещё головку не держит, а у него уже море игрушек.

Ничуть не стесняясь меня, Настя подняла футболку и, расстегнув на бюстгальтере специальную вставочку для кормления, оголила налившуюся молоком грудь. Я смутилась, увидев убегающий под лиф тонкий вертикальный шрам и вспомнив рассказ Гончарова о пересадке сердца, непроизвольно вздрогнула, и отвернулась к полке с игрушками. Всё-таки это сугубо личное между ребёнком и матерью, нечего глазеть.

Настей оставалось только восхищаться. Она не побоялась рожать, хотя риск был пятьдесят на пятьдесят. Сейчас, не смотря на усталость (которая нет-нет, да проскакивала на её красивом личике), занималась сыном. Ни тебе домработницы, ни тебе нянечки, не то, что у некоторых. Вика, когда родила, сразу перевела Ванечку на искусственную смесь и передала на руки супер-мупер няньке с тремя высшими образованиями. Для неё возвращение в прежнюю форму и борьба с растяжками были намного важнее вот такой вот близости.

— Лада? — позвала Настя, закончив с кормлением. — Ау, ты чего загрустила?

— А? Нет, я не грущу, просто задумалась. — Я подошла к колыбельке и наклонившись к пухленькому малышу, ласково поагукала. Боже, какой же он потешный. Так бы и затискала.

— Хочешь подержать? — повергла меня в шок Настя, став рядом.

— Даже не знаю, — прошептала изумленно, испытывая двоякие чувства. Помню, в детстве племянника таскала на руках и не задумывалась, что могу уронить, а сейчас как-то стремно.

— Попробуй, я подстрахую, — подбодрила Настя, взяв на руки Егорку, и осторожно передала мне. Я забыла, как дышать представив на минутку, что это мой ребёнок. Мой и Лёши. От накатившей волнами щемящей нежности стало так тесно в груди, что захотелось плакать и смеяться одновременно. А ведь когда-то и у меня будет малыш. Знаю, я ещё сама порой ребёнок ещё тот, детство в одном месте играет, но… женскую сущность ничто не затмит. Мы ещё с детсадовского возраста приучаем себя к неизбежному, катая в колясочках куколок и придумывая одёжки пупсикам, изображая старательных мамочек.

— Вот видишь, всё у тебя получается, — распахнула тем временем огромный шкаф Настя.

— Глаза боятся, а руки помнят, — рассмеялась тихо, осторожно прижав малыша к груди, а после и вовсе осмелела, поцеловав тёмный пушок. Егор беззубо улыбнулся и схватив меня за волосы, принялся сосредоточенно наматывать их на крошечный кулачок.

— Лад, помоги определиться на завтра с платьем. На днях с сестрой обнесли едва не все магазины. Теперь вот не знаю, какое лучше.

— А если я вот так пойду, — вильнула я задницей, обернувшись вокруг оси, — будет слишком, да? А то у меня с собой одни шорты да футболки.

— Так в чем проблема? — оживилась Настя, снимая с вешалок груды одежды. — Мы сейчас и тебе, и мне подберем наряд. У меня этого добра, знаешь сколько? На две жизни вперед хватит.

И снова я смутилась её доброте, испытывая неловкость за недавние глупые мысли.

— Что? — не поняла она, подняв голову. — Или ты брезгуешь? Так вещи новые, с этикетками. У нас с тобой одинаковые пропорции, что-то да подберем.

— Ты что?! — возмутилась, продолжая колыхать Егорку. — Просто неудобно.

— Знаешь, как мне однажды ответил муж? Неудобно шубу в трусы заправлять, всё остальное — фигня. Так что давай, выбирай, которое на тебя больше всех смотрит и вперед за орденами.

Пришлось Егорке наблюдать показ мод из колыбельки. Насте платье подобрали быстро, а вот со мной пришлось повозиться. Я и выше её ростом, и в кости ненамного, но шире. В итоге остановились на шелковом платье нежного бирюзового оттенка, чуть выше колен, с каплеобразным вырезом на шее и вереницей пуговиц сзади.

— Вау, как под тебя сшито, — восхитилась Настя, рассматривая меня со всех сторон. — А я ещё не хотела его покупать. Вот видишь, ничто не происходит просто так.

Я и сама себе нравилась. Сразу видно, есть на что посмотреть и в то же время, никакого намека на пошлость. Такая себе девочка-припевочка, с весьма аппетитными формами.

Я искренне поблагодарила её за столь щедрый подарок, от чего она смутилась, обняв меня в ответ. Потом мы переложили Егора в специальное кресло-качалку и спустились все вместе на кухню. Время шло, а Гончарова всё не было. Настя успокаивала меня, напоминая, что Шамрова тоже нет и что они по-любому сейчас вместе у Варланова. Я же периодически выглядывала в окно, отмечая, как на город опускается ночь, и незаметно покусывала губы в ожидании грядущей близости.