Как только я увидела Эвана, все мысли из моей головы вылетели. И то, какую выгоду можно извлечь, и какие секреты можно узнать у женихов в обличье старухи. Я видела только его - как он хмурится, как ловко разделывает добычу, как отгоняет дым, от которого слезятся глаза.

Он скучал по мне. Тайком он с досадой вздыхал, пока никто не видел, и от этих вздохов и молчаливого страдания мне делалось хорошо. Эван и правда меня любил и переживал каждую минуту, которую я томилась в лапах Черного Драконищи.

– Ах, Эван, - дрожащим голосом, еле слышно, произнесла я.
– Знал бы ты, как я близко!..

Но заклятье и магическое тело не ведали стыда.

– Ах, красавчик какой!
– рявкнула бесстыжая старушенция, таращась изо всех сил на Эвана и облизывая сухие старческие губы толстым языком.
– Как же хорош, мерзавец! Небось, перепортил всех девок в округе? Люблю таких, резвых. Так бы и съела! Ну, или хотя б за бочок щипнула.

От этих бесстыжих слов Роланд, попивающий чаек, зафыркал и выплюнул полкружки, давясь хохотом, а Эван недобро глянул на меня.

– Дружище, - стонал Роланд, трясясь от хохота как в лихорадке, - она в тебя втрескалась с первого взгляда! Ты покорил ее сердце! Зачем тебе идти за Евангелиной, если тут такой пожар?!

– С этим красавчиком поосторожнее, бабуся, - хихикнул некромант.
– Это кто еще кого съест.

«Вот проклятое проклятье!
– вскипела я, багровея от стыда.
– Это как же мне поговорить с Эваном безо всех этих кривляний и бессовестных слов!? Я же наговорю сейчас такого, что и стыдно признаться будет, что я - это я! А как без слов и без разговоров дать ему понять, что это я?! Вон Акмаль и по иголке не понял! А зачем Эвану давать понять? А затем,

– озарение снизошло на меня, - что все всегда можно исправить поцелуем любви! Классический рецепт счастья! Дракон-то старый. Не мог он придумать ничего этакого, коварного и новомодного. Если Эван поймет, что это я, он, конечно, меня поцелует! И проклятье спадет! И к Драконищу возвращаться, чтоб снять заклятье, не надо будет!»

Пока я все это обдумывала, магическое тело вело себя так, как ему заблагорассудится.

Старуха, уставившаяся на Эвана, как приклеенная, то краснела, то бледнела, то прятала глазки и мерзко кокетливо хихикала; то водила ножкой в пыли, то прятала руки за спину, как ребенок, которому предлагают конфетку. А он притворяется, что стесняется, и не берет.

А еще зловредная старуха стягивала губы, морщинистые, как гузка старой курицы, в трубочку и посылала Эвану воздушные поцелуи. Жуть, да и только.

Ото всех этих ужимок лицо у Эвана прямо-таки вытянулось, в глазах мелькнул страх. Шутка ли дело - обзавестись такой... зрелой поклонницей. И такой настойчивой. А что, если старуха на своем шаре начнет преследовать его!? Кататься над лесом и орать о своей любви?!

Роланд хохотал совершенно неприлично. Его так разобрало, что он свалился с бревнышка на спину и дрыгал ногами в абсолютном восторге. Берни, исподлобья глянув на меня, ничего не сказал, только осуждающе покачал головой и снова уткнулся в свою тарелку.

Он был как всегда немногословен и основателен.

– Мадам, - бледнея на пару тонов, ответил Эван с достоинством, собравшись с духом.
– Мне, конечно, льстит ваше внимание. Это так неожиданно.

– Еще и вампир! Вечно молодой, пока не поймаешь своей задницей серебряную пулю! Я уж разбираюсь в красавчиках! У меня их было предостаточно! Но такого сладенького кренделька - никогда! Сахарный мой!
– крякнула зловредная старуха.

Вот же напасть!

Дракон валялся без сил, еле подрыгивая ногой. Вампир сделался белее снега.

– ... но я вынужден отказать вам, - твердо и непреклонно ответил он.
– Мое сердце не свободно. И это навсегда.

– Дур-рак!
– раздалось вдруг раскатистое ругательство. Гном, весь в чешуе, воняющий рыбой, с ногами, запутавшимися в рыбьих кишках, сонно моргал, потирая заспанные глаза, но, однако, был в курсе событий.
– Богатые стар-р-рушки на дороге не валяются! Чер-рез пару лет она испустит дух, а ты будешь богат, как кор-р-роль!

– Не очень-то вежливо говорить такие вещи, - рыкнул Акмаль.
– Это, вообще-то, моя бабушка! И если ты продолжишь болтать в этом же духе, то она протянет пару лет, а ты -нет!

Определенно, Акмаль мне нравился все больше. Вот же повезет кому-то. Той, которую он полюбит по-настоящему. К бабке у него любви, конечно, не было, но он все равно защищал и опекал ее просто так, из чувства долга.

– А что я такого сказал?
– наивно удивился гном.
– Я бы за ней пр-риударил. Да она помер-р-рла бы от моей стр-р-расти еще на периоде ухаживания! И денежки мои! Только б завещание составить не забыла. Эй, стар-р-руха, у тебя с памятью как?

– Ты сейчас умрешь до периода ухаживания!
– заорал Акмаль, замахнувшись на гнома поварешкой, которой разливал по тарелкам суп.