– Так вы спали или пили? – никак не мог взять в толк Семён.

– С Яковом – пили… – нахмурился, вспоминая, Африка.

– С каким Яковом? – Семён демонстративно оглядел поляну, мол, где этот Яков?

– Звездоночным… ну, Заведеевым. Вон, Аркадий ещё сеть с ним хотел ставить, тоже рыбак оказался.

– Поставили? – обратился уже к Аркадию

– Не… он же человеков собрался ловить, ячея, поди, полметра… так, выпили и всё.

– Поди…– передразнил Семён. – И всё?

– Ну, как… с рыбалкой всё, а на благословение Годунова он остался, пить-то мастак.

– На чьё благословление? – Семён в изумлении опустился на камень.

Теперь все посмотрели на Капитана.

– Да, благословляли Годунова на великое государство Московское, – совершенно трезвым голосом доложил Капитан – было ведь, чего теперь сюсюкать, – что бы там не говорили царь был правильный, невезучий только. Хорошо выпили за Бориса Фёдоровича.

– А за твоего Мандельштама не стали! – как будто наябедничал Семёну Аркадий.

– Его тоже на царство? – осторожно спросил Семён, больше, чем потёмкинскому письму и Годунову, удивляясь Аркадию – адвокатом к Мандельштаму?

– Нет, его арестовали сегодня…

– Вот тоже событие – арестовали… – передразнил Аркадия Африка. – Не убили же!

– А что ж за Фадеева не стали? Фадеева-то как раз сегодня и убили!

«Ого!»

– Сам застрелился, – опять парировал Африка, – не по-божески.

– То есть если убьют – это по-божески?

– И это не по-божески.

– Запутался ты со своим богом. По-честности надо, никогда не запутаешься. Я за Фадеева выпил, помянул. И Савву помянул он тоже сегодня застрелился… или застрелили – не разглядел.

– Тьфу, дурак… поминать надо на третий день, то есть послезавтра.

– А у меня и послезавтра сегодня было.

– Вроде добрый ты парень, что ж тебе всё самоубийцы снятся?

– Не только самоубийцы, и убийцы – Али Агджу слышал? Тоже ведь сегодня отличился. Но не попал. Чего это ты морщишься, ты ведь тоже там околачивался.

– Я в Фатиме в это время был.

– Подслушивал или подглядывал? Богоматери там восемнадцать уже было?

– Дурак ты дурак.

– Ладно вам… Потом?

– Потом пожар тушили, – вставил своё Николаич, – по соточке для храбрости – и в огонь!

– Вижу, – перевёл взгляд Семён на залитый ухой костёр, – воды, конечно, взять было негде. Пирогами и блинами… А кто горел-то? Опять Аввакум?

– Зачем Аввакум? Аввакум на триста лет раньше. Лаборатория горела. Полвека человеческого прогресса сожгли: волновой радиопередатчик, все исследования по излучению…

– Автомобили без движков! – Поручик потирал обгоревший левый ус.

– Да – самодвижущиеся экипажи, беспроводная энергетика… да всего не перечтёшь.

– Не спасли?

– Нет, – вздохнул Поручик и хитро улыбнулся, – кое-что, конечно, по экипажам я выхватил.

– А потом уж отмечали день рождения.

– Чёй? – спросил Семён и запнулся – как же было забыть: вчера, 12 мая, Аркадию, Валерке Ощепкову, исполнилось 33 года. Вылетело из головы. А сам он, видишь, скромник. – Аркадий! – начал было запоздалую оправдательно-поздравительную речь, но Аркадий перебил:

– Сегодня же, 13 мая, день рождения Будды. В 563 году до нашей эры…

– Во сне узнал? – поддел лиофила Африка.

– Я всегда знал! По-честности! – если б не добавил про честность, могли бы и поверить. – Буддизм – это…

– Сборище самых гордых ничтожеств, – не унимался православный неофит.

– Да лучше, чем сборище слезливых дураков.

– Это ж сколько б ему сейчас было? – примиряющее спросил Капитан.

– 2551, – мгновенно, смахнув соплю, сосчитал самый дымный из всех умных, но светлеющий на глазах Николаич.

– Вот на просветлённом мы и сломались.

– Да-да-да… – Виночерпий уже через горлышко заглядывал во фляжку, а вдруг? – был Гаутама, был Будда он неладен!

– Не сразу! За каждые сто лет старой эры мы выпили, Аркадий нам даже лекцию прочитал… – вспоминали наперебой, шаг за шагом, как вспоминают только что просмотренный сон.

– Аркадий? Лекцию? Про Будду? – Семён потихоньку переставал удивляться.

– Про нас, про Будду.

– Всё же сходится! – вдохновлённо начал Аркадий.
– Ушли из дома, занялись самоистязанием, чуть не передохли, плюнули на всё, сели под ветлой и в 35 лет в майское полнолуние достигли просветления.