— … да, мой прекрасный ангел. Только у меня ты один такой… — послышался еле слышный лепет с дальней стороны кубрика, где покоилась вся скотина.

Палач медленно повернула в ту сторону голову. Это был тот безумный дед, что притащил с собой белого оленя. Он сидел возле животных и, кажется, разговаривал со свой зверушкой. «Теперь-то всё будет по-другому… — бормотал он». Палач перевела взгляд с безумца на оленя — величавое животное лежало на сене, вздымая белоснежные рога и словно со снисхождением поглядывало на своего хозяина. Олень и вправду был уникален, но не настолько же, чтобы молиться на него…

Тут Палач резко вздрогнула от внезапного скрипа ползущего ящика. Она так загляделась на старика и оленя, что упустила из виду, как сильно накренился корабль.

«Началось».

По телу пробежали мурашки, и озноб покрыл её холодным оцепенением с головы до пят. Она лежала и не шевелилась, что ей ещё оставалось делать. Шум океана теперь полностью заглушал прежнюю тишину. Корабль накренился в другую сторону и ящик, который кто-то по всей видимости плохо закрепил, скатился обратно под кривым углом. Он с разлёту врезался в лежащего на полу человека и так сильно придавил ему ногу, что тот с криком проснулся, разбудив в кубрике всех, кто до сих пор спал. Животные встревожились, люди подняли панику, все звуки смешались в безудержную какофонию. Корабль мотало из стороны в сторону пуще прежнего, что происходило на верхней палубе и как справлялась команда неизвестно, но надеется теперь оставалось только на них.

Палач наблюдала за мужчиной со сломанной ногой, который громко стонал, пытаясь удержаться за стену, и не только он один. Все, у кого не нашлось места в гамаке отчаянно цеплялись за что угодно, что было ближе всего к ним, в том числе дуг за друга. Палач же лежала, безуспешно стараясь абстрагироваться от происходящего в ожидании когда всё закончится.

Сколько времени прошло? Час? Два?

Пока Палач лежала она слышала, как люди вопили и читали молитвы и как к ним спускался какой-то матрос, чтобы успокоить паникующих и заявить, что всё под контролем: «Буря скоро утихнет», — уверил он после чего убежал обратно наверх. Это не помогло, крики и шум не стихли ни на сколько. Время напряжённо шло, Палач ощущала каждую его чрезвычайно долгую секунду. Бесконечность. Так бывало и раньше, когда в смертельно опасной ситуации, когда кажется, что время замирает — оно становится словно осязаемым, и ты его чувствуешь, чувствуешь как оно проходит мимо тебя, сквозь тебя, медленно-медленно не давая приблизиться развязке. В такие моменты единственное, что ты можешь сделать это с замиранием сердца терпеть их вязкость и не дать надежде разорвать твоё терпение в клочья, ведь она в этот период перерастает в свою пиковою форму так, что уже и не надежда вовсе, а отчаяние.

Палач, убеждая себя в том, что испытывать подобное ей чуждо, почувствовала, как к груди подступила желчь, а во рту стало мокро от избытка слюны — рвотные позывы, как нельзя кстати, окатили её неожиданной волной. Долго бороться с ними она не сумела и в сумбурном наплыве эмоций ничего другого, кроме как встать и побыстрее отбежать куда-нибудь ей в голову не пришло. Да ей было и не до раздумий, куда там, когда даже мыслей своих не слышишь будто и нет их совсем.

Палач кое-как смогла слезть с гамака ухватившись за его тросы, пол ходил ходуном под её ногами, держать равновесие стало тяжело даже для неё. По стеночке она отбежала в более-менее безлюдное место, и всё что подошло ей к глотке в тот же миг вырвалось наружу. Палач вытерла рот тыльной стороной руки и дала себе немного “прийти в себя” и задать вопрос: «Зачем же я слезла с гамака?». Пока она оглядывалась по сторонам и оценивала обстановку корабль резко перешёл в вертикальное положение и хоть Палач и держалась обеими руками за висевшую на стене сеть, ноги её скользнули вниз и на секунду ей показалось, что она повисла в воздухе, но почти тут же упала на пол одновременно с тем, когда корабль снова вернулся в свою горизонталь. Из лежачего положения она неспеша привстала на корточки, по-прежнему держась за сеть, и осталась стоять так в полуприседе, для лучшего баланса. Упала далеко не одна она, как Палач заметила, и досталось некоторым похуже чем ей, в том числе зверью. Как ни странно, но на ногах она почувствовала себя даже увереннее и безопаснее чем лёжа в подвесной койке, так создавалась иллюзия, что от неё сейчас хоть что-то да зависело. Ей следовало теперь перебраться в более безопасное место, пока судно снова не перевернулось к верху дном. Палач аккуратно встала на ноги и приметила новое место, пробежав по наклонной на другую сторону палубы она забилась в угол крепко сжав протянутую поверху верёвку. Около неё находилось ещё несколько человек прижавшихся к полу, глаза их источали неистовый страх, за всю свою жизнь Палач насмотрелась таких вдоволь, но не думала, что вновь увидит их уже так скоро. В голове мелькали какие-то мысли, которых сейчас Палач сама не понимала, она только и делала, что инстинктивно бегая глазами подмечала малейшие детали во всей мешанине происходящего. Затем судно опять толкнуло, да только сильнее прежнего. Но в этот раз ноги её устояли, и почему-то в этот самый миг она наконец заметила, что тросы бочек, закрепленных прямо напротив неё, еле болтались. Мгновенье спустя последовал второй толчок. Тяжеленные бочки полетели прямо на неё.

Раздался грохот.

***

Тишина.

Первое что она почувствовала — это боль в голове, совсем не ту что прежде, а потом и в остальном теле. Она тяжело открыла глаза и обнаружила себя заваленной бочками и ещё каким-то человеком, находящимся без сознания.

«Настало утро?»

Палач попыталась сдвинуть в бок одну из бочек от чего в руку стрельнуло так будто она была вывихнута, затем спихнула с себя бессознательное тело. Как ночью уже не качало. Шторм закончился? Похоже на то. Палач поднялась и облокотилась о стену. Голова не прекращала болеть, она прислонила ладонь ко лбу — маска по-прежнему была задрана после того как её вырвало, — и дала себе прочувствовать последствия столкновения с бочками.

«Ударилась головой… повезло же… Уф — в руку снова стрельнуло».

Палач ощупала её.

«Нет, не вывих и не что похуже, значит скоро пройдёт. Хоть что-то утешающее».

Она озарилась по сторонам, по всей видимости буря прошла совсем не давно потому как люди, как и она, только начали приходить в себя. В одно мгновенье она подумала о том много ли кого погибло и посмотрела на лежащего под ногами мужчину, которого она спихнула.

«Дышит…»

Но больше её волновало, то в каком состоянии теперь находится корабль и смогут ли они теперь доплыть до берега. Завидев матроса, помогающего пострадавшим Палач сразу же направилась к нему дабы узнать наверняка. Слегка прихрамывая она приблизилась к нему.

— Что с кораблём? Надеюсь, дела не слишком плохи? — спросила она.

Матрос не отрываясь от дела устало ответил:

— Всё в порядке, обошлось незначительными поломками. Можете не волноваться.

Всё. Это всё что ей нужно было знать. Матрос ещё что-то говорил, но Палач его уже не слушала, она отошла в сторону села на пол и расслабилась. Всё накопившееся напряжение спало. Больше ей думать, пока, не хотелось ни о чём.

19 октября. Северный океан.

Очередное нелёгкое утро на борту треклятого судна… С самого пробуждения её беспокоило головокружение. Палач ссылала всё на тот случай с бочками, что не давало ей покоя, но её внимание не обошло то, что с остальными людьми всё было куда хуже в плане головокружения, и это не давало ей покоя ещё больше. На всю команду и пассажиров напала какая-то хворь, причину которой никто не знал. Но забивать ей голову Палач сейчас не желала.

Пассажирам разрешалось не убирать гамаки по утрам, так что Палач решила, что вставать куда-то ей не обязательно и осталась полёживать в легонько раскачивающейся койке, тем более что сил двигаться у неё всё равно не было, ведь хворь также сопровождалась бессилием от чего все вокруг выглядели как кисельные. Пока Палач лежала она размышляла на разные темы, связанные как с заданием, так и с текущими обстоятельствами, периодически она слышала стоны и кряхтения замучившихся болезнью людей.