Внутри меня бушует истерика. Всё это какой-то абсурд. Я люблю Лину. Она так близко, что я держу её за руку. У неё никого нет, но она ищет себе защитника. Так почему им не могу быть я? Только потому что у меня стоит печать в паспорте, которая, чёрт возьми, для меня уже ничего не значит?

– А если твоя жена не захочет разводиться? Если она любит тебя и не согласится оставаться одна? Я бы её очень хорошо поняла…

– Инга – очень умная и рассудительная женщина. Она никогда не поступает вразрез со здравым смыслом. Уверен, что она всё поймёт правильно и не станет препятствовать разводу. Какой смысл жить с мужчиной, который любит другую? В конце концов, если вдруг она не даст своего согласия, то мы разведёмся через суд. У нас нет детей, нет имущественных претензий. Это только вопрос времени. И я прошу тебя дождаться меня. Безумно боюсь тебя снова потерять! Пожалуйста!

Лина кусает губы – нервничает. Как это понимать? Боится отказать? Или не рискует согласиться? Разучился читать и понимать её эмоции. Нам столько шагов придётся сделать навстречу друг другу после долгой разлуки… Но если будем идти вдвоём, то обязательно справимся.

– Подождёшь?

Лина слегка сжимает мои пальцы своими. Кажется, это первая её тактильная реакция после нашей встречи.

– Лёня, я бы очень хотела поверить тебе снова.

– Верь мне, я всё решу. Теперь это куда проще, чем в юности. Всё-таки Инга – не твой отец, а я уже не тот сопливый мальчишка. Нет ничего непреодолимого.

Разговор даёт мне надежду, так необходимую сердцу, чтобы продолжать биться, лёгким – качать воздух, а мозгу – думать. Нехорошее предчувствие продолжает глодать меня, и я по-прежнему не могу понять его происхождение, но дышать определённо становится легче.

Немного успокаиваюсь, расслабляюсь. И даже не сразу понимаю, что вокруг тендера происходит что-то странное. Основные конкуренты продолжают снижать цену, хотя, по нашим подсчётам, они с ней должны уйти в минус. Но они ведь не самоубийцы, владелец концерна “БДФ” Штерн – тёртый калач. Он никогда не делает ничего себе в убыток. И если он снижает стоимость выполнения проекта, значит, она ему ещё выгодна. Но как такое возможно?

Мы не впервые участвуем в таком крупном тендере, у нас просчитаны все риски и возможности. И мы должны победить. Но действия Штерна выглядят нелогично и заставляют всё больше волноваться.

Все проблемы как-то резко отодвигаются на второй план. Напряжение растёт. Морозов не снизит цену ниже определённого уровня – лимиты просчитаны и обговорены заранее. Как и Штерн, наш генеральный никогда не работает в убыток и даже в недостаточно большой “плюс”. Он не настолько азартен, чтобы побеждать только ради самого факта выигрыша. Все его действия продиктованы исключительно финансовой целесообразностью.

Теоретически, мы не должны проиграть этот тендер. Потому что совершенно невозможно, чтобы кто-то мог удовлетворить требованиям заказчика за меньшую цену, чем мы. Это – аксиома. Но в реальности происходит то, чего в принципе не может быть: торги останавливаются, и цена Штерна оказывается наименьшей.

Конечно, ещё не всё потеряно. Сколько раз такое бывало, что нижняя цена не проходила по какому-то параметру и победителем становилась фирма, предложившая более высокую стоимость, но удовлетворившая всем требованиям заказчика. Однако дурное предчувствие разрастается прямо на глазах и обретает черты вселенской катастрофы.

Ночью спать не могу. Приходится принимать успокоительное, но оно мне не помогает. Морозов, который и без того не отличается спокойным нравом, превращается в огнедышащего дракона. Секретарша сидит в приёмной зарёванная, никто не решается приближаться к кабинету генерального ближе, чем на пушечный выстрел. Периодически он на кого-то орёт так, что слышно во всех кабинетах на этаже. 

Инга названивает мне и уговаривает вместе пообедать. Как-то за нервотрёпкой с тендером я упустил из виду дату сдачи её проекта. Она уже закончила? Или у неё лишь временная передышка? Сначала пытаюсь отказаться от её предложения, но жена резонно замечает:

– Лёня, от того, что ты опять не пообедаешь, у тебя на нервах могут возникнуть проблемы со здоровьем. Морозову или вашему проекту это как-то поможет? Ты когда ел нормально в последний раз?

Не помню, когда я ел… Разве тут до еды, когда фирма теряет такой заказ, а вместе с ним огромные деньги? 

Жена в курсе того, что происходит у меня на работе. Всю ночь я мешал ей спать, и она опять выгнала меня в другую комнату, а утром вынудила выложить ей всё о проблемах с тендером.

– Лёня, я понимаю, что вы теряете возможность получения огромной прибыли. Но посмотри на это с другой стороны. Тендер – это всегда в какой-то мере лотерея. Не выиграли этот – выиграете следующий, конца света не случилось. Ваш главный козырь – это ваша технология. В следующий раз всё пересчитаете, может быть, в чём-то урежете свои аппетиты – и ваша цена окажется самой низкой.

– Я согласен, что мы были слишком самоуверенны. Возможно, мы могли поставить стоимость чуть ниже. Но у Морозова свои планы на прибыль и взгляды на перспективу. Он посчитал, что соглашаться на меньший доход не имеет смысла. Мы-то были уверены, что конкуренты остановятся на торгах гораздо раньше. Даже не планировали идти до нижней отметки! Я до сих пор никак не могу понять, за счёт чего Штерн собирается уложиться в заявленную цену и не уйти в серьёзный “минус”. Поверь, мне хорошо известны их возможности и пределы. Слышал, что они вели какие-то переговоры с китайцами, но вряд ли те могли предложить им более революционное решение, чем наше. Это просто невозможно! Ты же знаешь меня – я мониторю всё, что происходит, и хорошо знаю всех своих конкурентов.