Парень придвигается ближе.

— Ноа… — Я начинаю ерзать.

— Ты слишком напряжен. Обещаю, что не попытаюсь тебя трахнуть. Хотя, было бы весело.

Рука Ноа неуверенно скользит по моему боку и останавливается на спине.

Я замираю. Тридцать секунд назад он считал, что я напряжен? Так вот, это ничто по сравнению с происходящим сейчас.

— Через два дня у нас фотосессия. — Его дыхание обдает мне щеку. — И тебе придется расслабиться и притвориться, что я тебе нравлюсь.

— Вот тогда это и сделаем. — Хриплю я, но тут же откашливаюсь. — Не вижу смысла целоваться сегодня.

— Тебе сейчас так же комфортно, как мне в тот день, когда экономка застукала меня по самые яйца в заднице моего бойфренда. Это было в выпускном классе. Забавный способ объявить родителям, что ты гей.

— Ты… что… как?

Если он пытался так меня отвлечь, это сработало.

— Дыши, — говорит Ноа. — И просто позволь мне тебя поцеловать.

Это точно дурацкая идея. Невероятно дурацкая. Тем не менее, глубоко в душе я не только этого хочу, но и надеюсь, что Ноа прав. Потому что я точно не смогу притворяться влюбленным в парня, которого не знаю, и рядом с которым нервничаю.

— Ладно. — Я наклоняюсь вперед и ставлю пиво на журнальный столик.

У Ноа такой ошарашенный вид, словно он не ожидал, что я могу согласиться. Возможно, для него это просто игра. Если так, то он выиграл.

Но нас это не останавливает.

Я замираю в паре сантиметров от его губ, но прежде чем поцеловать, шепчу:

— Это всего лишь эксперимент. Только один раз.

— Мэтт…

— Ты убедишься, что ничего не выйдет, и я с радостью буду тыкать тебе этим в лицо каждый день до конца этого фарса.

Ноа смеется, как будто знает, что я пытаюсь убедить себя, но смех обрывается, когда я перебиваю его поцелуем. В отличие от сегодняшнего утра, когда от меня реакции было не больше, чем от истукана, сейчас я беру инициативу в свои руки. Проникаю языком ему в рот и еле сдерживаю стон от встречного прикосновения. Уже через две секунды я понимаю, что совершил огромную ошибку.

Я пытаюсь не обращать внимания на дрожь, пробегающую по спине вслед за пальцами Ноа, и внезапно ставшие тесными штаны. Затем я неожиданно оказываюсь спиной на диване, который слишком мал для нас двоих.

Но и это нас не останавливает.

Ноа прижимается ко мне членом, и даже через два слоя одежды я чувствую, что он длинный и толстый.

Блядь, не думать о его члене!

Ноа чуть отстраняется и скользит губами по моей шее.

— Кажется, ты говорил, что тебе не понравится, — шепчет он мне на ухо.

— Мне и не нравится.

Хм-м, наверное, прозвучало бы убедительнее, если бы мой голос не надломился как у подростка, впервые открывшего журнал для взрослых. Или в моем случае, журнал о футболе. Парни в обтягивающих штанах и защитных ракушках… м-м… Неудивительно, что я влюбился в этот спорт, когда отец впервые привел меня на игру.

Ноа медленно двигает бедрами, прижимаясь твердым телом к моему каменному члену:

— Абсолютно уверен, что это говорит об обратном.

— Я просто гей, которому вылизывает рот горячий парень. Обыкновенная химия. Это ничего не значит.

— Ошибаешься. Здесь нет ничего обыкновенного. — Ноа снова накрывает мой рот поцелуем, и на этот раз я не могу сдержать стон.

Все, меня здесь больше нет. Я выпал за борт и тону в Ноа, больше не хочу всплывать, даже ради глотка воздуха.

— Мэтт, — шепчет Ноа мне в губы, и его голос возвращает меня в реальность подобно ведру ледяной воды.

Я отталкиваю его и сажусь, поправляя рубашку.

— Видишь? Не сработало. — Я тянусь за пивом, чтобы смыть вкус чужих губ.

Ноа вытирает рот и самодовольно улыбается.

— Значит, ты ничего не почувствовал?

— Нет. — Еще один глоток пива.

— Продолжай себя убеждать. — Он встает и выходит на балкон. Я сижу со стояком, распирающим штаны, в еще большем замешательстве, чем если бы повелся на обманный прием на поле.

Меня еще никто так не целовал. Никогда. Не сказать, что был большой список парней, с которыми я целовался. В основном мы просто дрочили или отсасывали друг другу. Даже именами не обменивались, не то что слюной.

Ноа целуется, как дышит — уверенности ему не занимать. На вкус он словно богатство и привилегии. Как-то так.

У меня нет никакого права судить его за обеспеченную жизнь. Черт, наверное, я не намного от него отстаю. Разница в том, что я знаю, каково быть бедным, а у Ноа всегда была беззаботная жизнь, поэтому он понятия не имеет о реальном мире и борьбе за выживание.