ДЭЙМОН: ОХ… НУ, МЭДДОКС ГОВОРИТ, ЧТО НЕТ, НО ПО МНЕ — ОЧЕНЬ ДАЖЕ ДА.

НОА: О ЧЕМ ТЫ ТАК УДАЧНО ЗАБЫЛ УПОМЯНУТЬ, КОГДА ВТЯГИВАЛ МЕНЯ В ЭТУ АВАНТЮРУ.

В ответ он посылает мне смайлик с нимбом. Засранец.

— Теперь куда? — спрашивает Мэтт.

Следуя моим указаниям, он подъезжает к терминалу, и мы оставляем машину на долгосрочной стоянке. Мэтт усмехается, глядя на мой чемодан от «Гуччи» за шесть тысяч долларов, и вытаскивает из багажника свою спортивную сумку неизвестного происхождения.

— Ну и что не так с моим багажом? — спрашиваю я.

Мэтт качает головой, как будто ответ очевиден, и уходит.

Дэймон со мной вовек не расплатится.

Мы следуем указателям, как и остальные гости круиза, которых загоняют на корабль, но, заметив журналистов у входа, я замираю. Нас предупреждали, что будет пресса, но, видимо, в мире ничего интереснее нас не происходит, потому что здесь творится настоящее безумие. Я насчитал, по меньшей мере, пятнадцать человек с огромными камерами.

Мэтт останавливается как вкопанный.

— Я… я не могу… я не могу этого сделать, — шепчет он.

Люди натыкаются на нас и обходят, бросая гневные взгляды из-за того, что мы их задерживаем.

Я видел статьи о Мэтте, но, только столкнувшись с объективами многочисленных камер, направленных на нас, понимаю, что журналистам нужны не просто фотографии. Им нужна история. Чем пикантнее, тем лучше. А сейчас нет более грандиозного события, чем Мэтт.

Я делаю вид, что спокоен, но, по правде говоря, быть непосредственным участником этого скандала — архисложная задача.

— Все просто. Мы проходим сквозь толпу, каждые пять секунд говорим «без комментариев» и игнорируем все остальное.

Мэтт прирастает к земле, бледнеет и такое чувство, что его вот-вот стошнит.

— Я…

— Мэтт, — бормочу я. — Надо идти. Мы стоим посреди прохода, нельзя тормозить прямо сейчас.

Журналисты замечают нас и начинают подбираться ближе.

— Детка, я кое-что забыл в машине, — говорю я так громко, чтобы они услышали.

Я поворачиваюсь и иду назад к парковке, протискиваясь сквозь толпу людей, направляющихся к терминалу. Приходится практически тащить за собой Мэтта, который полностью потерял связь с реальностью.

Я подзываю рукой сотрудника, стоящего у шлагбаума.

— Вы можете как-нибудь разобраться с теми фотографами?

Парень переводит взгляд с Мэтта на меня и обратно.

— Эм-м… я… простите, вы Мэтт Джексон?

— Да, это он. Значит, вы понимаете, почему мы хотим избежать этих стервятников.

— Точно. Н-но на корабль можно попасть только одним путем, так что вам в любом случае придется пройти мимо них.

— Спасибо, вы очень помогли, — бормочу я и тащу Мэтта к машине.

Быстро оглянувшись, я замечаю крайне инициативную парочку придурков с камерами, спешащих в нашу сторону.

Я прижимаю Мэтта к машине, наклоняюсь и тихо шепчу:

— Окей, давай, выбирайся уже из своего приступа паники, потому что мы в тридцати секундах от очередного снимка, а ты как будто вот-вот обосрешься кирпичами.

Mэтт кивает, но сомневаюсь, что ему снова не снесет крышу, когда лицо осветят вспышки камер.

Фотографы зорко следят за нами, и я делаю единственное, что приходит в голову, чтобы вывести Мэтта из транса. Обхватываю его лицо ладонями и прижимаюсь губами к губам, надеясь, что у него глаза на лоб не полезут. Вот был бы кадр.

Мэтт замирает, не отвечая на поцелуй. Такое ощущение, что я целуюсь со статуей. Щетина, уже прошедшая стадию неряшливости, мягко щекочет мою гладкую кожу.

— Среагируй хоть как-нибудь, а? — шепчу я ему в губы, чтобы папарацци не услышали.

— Если бы не фотографы, Хантингтон, я бы надрал тебе задницу прямо сейчас.

— Бросай эту игру с фамилиями, Джексон. Я тут пытаюсь тебе помочь.

— А похоже, что хочешь поймать свой звездный час.

Я чуть отстраняюсь.

— Давай поговорим об этом в другом месте. Готов с ними встретиться?

— Нет.

— Может, снова тебя поцеловать?

Он хмурится.

— Ладно, пошли.

Ха. Он предпочитает иметь дело с прессой, чем целоваться со мной. Кто-нибудь, найдите дефибриллятор, моему эго срочно нужна реанимация.

Внезапно выясняется, что Мэтт не испытывает никакого дискомфорта в толпе фотографов. Мы продвигаемся медленно, и я стараюсь сохранять нейтральное выражение лица, когда вспышки слепят глаза.