Шрифт:
Куранты застают нас в постели.
Сергей разрешает мне выпить бокал шампанского, а потом мы с ним вместе смотрим онлайн-стриптиз на экране телефона.
Я молча терплю, потому друзья моего мужчины с чего-то решили, что это невероятно крутое поздравление с праздником.
Но все это абсолютная ерунда, потому что засыпаем мы с Северовым в обнимку и просыпаемся в той же позе, в которой уснули, только к обеду следующего дня.
Едим кучу оставшихся вкусностей, просто гуляем по праздничному ночному городу и снова засыпаем в одной постели.
Мое счастье теперь однозначно имеет имя…
— Алло! — я просыпаюсь от сонного голоса Сергея над своим ухом.
Лениво тянусь всем телом и по-хозяйски прижимаюсь к его боку. Да, я за два дня немного освоилась.
Ласкаюсь губами о плечо и царапаю ноготками грудь.
— Чего? — почти орет Северов, скидывая меня с себя одним движением. — Я не понял, Таня, какого черта ты пустила их в мой кабинет!
Глава 43. Личная жизнь Сони.
Сергей
Мы сидим за столом и молча пьём коньяк. Офис разнесен в клочья: испорчена оргтехника, вывернуты жесткие диски из компов практически «наживую», пол устелен договорами, прочей документацией и землей из перевёрнутых цветочных горшков.
Где-то в приемной с подвываниями рыдает Татьяна, ещё сильнее нагнетая обстановку.
— Да выключи ты уже эту истеричку, — психует Саид.
— Плакальщицу, — апокалипстично поправляет его Алексей.
— Да похрену мне! Думать мешает! Сейчас Глеб ей быстро дело о разглашении корпоративной тайны сварганит, и ее не то что в секретари, в уборщицы никогда не возьмут!
— Остыньте, — говорю задумчиво. — Баба. Что с неё взять? Испугалась просто. Что если не пустит их, как соучастница пойдёт, в случае чего. И что я за неё после ее новогоднего концерта не вступлюсь.
— Ты чего? — вскипает Алексей. — Оставить ее собрался?
— Не совсем, — качаю головой. — В продавцы временно переведу. Она же с этого начинала. Работу знает. Будут с Соней учиться договариваться.
— Да ты знатный садист, — щёлкает языком Саид. — Это как двух крыс в банку посадить и посмотреть, как те друг друга загрызут.
— Крысам полезно, — киваю я. — Одной учиться отстаивать свои границы, а второй романтичную дурь в сторону начальства из головы выкинуть. Если в себя придёт, потихоньку на место верну.
— Фемида просто нервно курит от твоих методов наказаний, — хмыкает Алексей.
— Ладно, — Саид закидывает в рот дольку лимона и морщится, — что с наступившей то «задницей» делать будем? Я практически уверен, что это наши старые «друзья» решили подняться «с колен».
— А я говорил, — щёлкает зажигалкой Алексей и подкуривает сигарету, — что надо было их всех ещё тогда кончать. А вы: «Они же люди! К них семьи!» Твари они не Божьи! Сейчас бы проблем не было…
— Я лично разрешаю тебе использовать любые методы наведения порядка, которые можно прикрыть законом, — отвечаю Алексею. — Схемы по выводу бабок вскрыть практически не возможно. Там благотворительность — не прикапаешься. Ахтырская — своя в доску, а с других брать сильно нечего.
— Ну, значит, влепят нам штрафы за неуплату налогов, — хмыкает Саид. — Это все равно капля в море. Просто нервы потрепать и ремонт сделать, — он обводись взглядом кабинет.
— Это месяц не работать, — качает головой Лёха. — Они нам весь январь по судам сожгут.
— Это факт, — качаю головой. — Но сейчас нам главное — не пылить. Мы в своём праве. А ребятишки за превышение должностных обязательно получат…
Ещё несколько часов мы с мужиками обсасываем ситуацию с разных сторон, пытаемся просчитать ходы наших недоброжелателей и закрыть все дыры, где может неожиданно бомбануть информация.
Задолбавшись до состояния «расходимся пока не подрались», разъезжаемся по домам.
В квартире меня встречает неожиданная тишина.
— Соня, — я дома. — Кричу в сторону спальни и осекаюсь, не находя в прихожей ни сапог Сони, ни пальто.
«Так,» — неприятный озноб прокатывается по спине. — «А вот сейчас не понял. Ты где это, детка?»
Достаю телефон в надежде увидеть на экране звонок или сообщение от Сони, но там пусто.
Набираю ее номер. «Абонент временно недоступен.»
«Что, млять, происходит!» — начинаю психовать я. — «Кто ей вообще дал право выходить за порог моего дома!
Делаю дозвон ещё несколько раз, но получаю все тот же механический ответ.
Смотрю на часы — семь вечера. И, вроде бы, время ещё детское, и если убрать мои тиранические замашки, то Соня — не пленница, но… эти все здравые мысли, появляясь в голове, до сознания не доходят. Хочется орать и обвинять.