Но когда ты богат и известен — тебя начинает заботить твоя репутация, а Адам заботился о своей репутации с маниакальной педантичностью. Он не мог себе позволить сообщить всем, что жена его племянника залетела от непревзойдённого Адама Пирса! Зато он стал тотально контролировать нас, каждый шаг. Он знал сколько раз я встаю ночью к ребёнку, сколько раз мы занимаемся с Эриком любовью, что едим на обед, с кем встречаемся. Я презирала Адама, меня трясло от одного упоминания его имени, но я злилась и на себя тоже, меня мучила совесть перед Эриком, ведь я любила своего мужа раздолбая или мне тогда казалось что любила. … Нику было четыре месяца, когда объявился мой брат Майк. Он вляпался в очередную историю и ему срочно нужна была моя помощь. Это моя вторая роковая ошибка. Я знала, что это было незаконно, но жизнь Майка была мне дороже, чем закон штата, и я согласилась перевезти наркотики. Полиция сцапала меня с поличным. Кокаин в таком количестве потянул на три года лишения свободы. Майку дали семь, учитывая предыдущие приводы. Тогда же всё и рухнуло. У меня не было денег, чтобы нанять хорошего адвоката, а новая родня, включая Эрика, внезапно от меня отреклась. Уже будучи за решёткой, я получила бумаги, в которых сообщалось о расторжении моего брака, о лишении меня родительских прав, о том, что опекунство над моим сыном передано Адаму Пирсу и что мне запрещено приближаться к этому человеку на расстояние не более пятидесяти метров. За эти три года Эрик меня так и не удосужился навестить, никто из его семьи. Я даже не знаю, как теперь выглядит мой ребёнок, на кого он похож, … но я очень хочу увидеться с ним, — горло девушки сдавило болезненным комом. — Выйдя из тюрьмы, я обратилась за помощью к друзьям Майка. Собрала информацию об Адаме. Фирма твоей матери была первая в списке фирм возможных партнёров. Поэтому я и добилась этой должности. Я думала, что встреча с ним поможет мне его убедить, разрешить мне видеться с сыном. … Адам опасный человек, он убирает препятствия со своего пути, не моргнув и глазом, в нём нет жалости, но он прислушивается к разумным аргументам. Его вряд ли устроило бы моё появление, но я лелеяла надежду, что он согласен с тем, что ребёнку нужна родная мать. Завтра он лично явится в офис Ванды, чтобы подписать контракт. … И мне вдруг стало страшно снова потерять свободу, Адам ведь легко может упрятать меня ещё раз за нарушение закона о личном пространстве и за поддельные документы. Потому что, устраиваясь на работу, я использовала фальшивый паспорт. Вот и все мои цели — я хочу вернуть себе сына. Но мне нужен новый план. Более надёжный. … Сдашь меня теперь копам?

— Дурочка, — с грустью улыбнулся Эджей, коснувшись её руки.

Переполняемая нахлынувшими эмоциями от пересказанного, потянувшись к нему, Ева стала целовать Эджея в губы с таким пылом, что тот чуть ли не задохнулся.

— Прости, я уже начала забывать, как это целоваться с парнем, — пробормотала она, уткнувшись ему в плечо. — Я ненормальная.

Через время, подняв голову, она снова поймала губы Эджея, уже целуя его с осторожной трепетной нежностью. Отвечая на поцелуи девушки, Эджей возбужденно засопел, ощущая в своём разбитом теле поднимающееся волной желание.

— Ева … не хочу тебя разочаровать, … в плане секса … я вряд ли уже годен, — выдавил он.

— Ты ничего не чувствуешь?

— Напротив, я очень тебя хочу, но моя подвижность…

— Тогда без «но»! — оборвала его Ева, порывисто снимая с себя футболку одним движением. — Я сделаю всё сама. Просто скажи, если почувствуешь боль.

…Отдышавшись, лёжа рядом с ним, Ева непроизвольно водила кончиками пальцев по его обнаженному животу. На её лице светилась та же блаженная улыбка, что и у Эджея.

— Я пережил оргазм и не умер, — с иронией выдавил он, глядя на неё с новой, появившейся в его взгляде теплотой.

— Мы оба его пережили. Тебе ведь не кажется, что я на тебя набросилась?

 В ответ, Эджей затрясся от смеха, от которого очень долго не мог успокоиться.

— Ты определённо продлеваешь мне жизнь, Ева! — протянул Эджей, вытирая выступившие слёзы. — Не думал, что тебя так заводят калеки, но был бы не против если бы ты совершила на меня ещё несколько нападений.

— Я не вижу в тебе калеку Эджей! — Ева села, нахмурившись. — Я восхищаюсь той стойкостью, с которой ты преодолеваешь трудности. Меня заводишь ты, а не твоё тело, с травмами или без. Хотя не стану скрывать — пресс и плечи у тебя обалденные. Задница тоже ничего, но я её плохо разглядела, — озорная улыбка всего лишь на секунду набежала на её лицо и тут же спала. — Ты мне так ничего и не сказал по поводу моей истории.

— Я считаю, что твоё решение не сталкиваться завтра с Адамом верное, но с заявлением о своём уходе из агентства — ты явно поспешила. Тебе стоит работать дальше, общаться с людьми, вращаться в обществе, обзаводясь новыми знакомствами. Я помогу. Спустя какое-то время, став своей в определенных кругах, можно подавать в суд иск против Адама Пирса и требовать восстановления твоих материнских прав. Нужно сделать так, чтобы твоё лицо стало узнаваемым на улицах города, чтобы о твоей персоне писали в женских журналах и ходили сплетни, тогда судебное дело получит широкую огласку и твои матёрые адвокаты, которых мы наймём, смогут вызвать к тебе симпатии, склонив судью в твою сторону. Просто нужно быть немного хитрее, осмотрительнее и терпеливее. А ещё сегодня же избавься от фальшивых документов. Разговор со своей матерью я беру на себя. Уверен, каменная леди поймёт, если ей всё правильно преподать.

— И ты сделаешь это ради меня? …Почему? — до конца Ева всё ещё не могла поверить, что их отношения приняли такой неожиданный оборот.

— Не потому что у тебя симпатичная мордашка и соблазнительная фигурка, и не потому что своим язычком ты вытворяешь чумовые вещи, а потому что я проникся к тебе симпатией как к человеку. Я одобряю твою цель, — видя её замешательство Эджей улыбнулся, на какое-то время забыв о боли. — Только у меня будет условие — ты переедешь из этой квартиры. Недалеко от центра у меня есть собственный лофт, нафаршированный всеми удобствами, после больницы я там так ни разу и не был, но думаю тебе понравится моя холостяцкая хибара.

— Если только ты будешь жить вместе со мной! — поставила ультиматум Ева, горделиво вскидывая голову. — За решёткой, знаешь ли, очень остро ощущаешь упущенные моменты в жизни. Я больше не хочу терять ни секунды, присматриваться, метаться, делать попытки выстроить отношения. Мы уже сблизились, мы переспали, и это явно не секс на одну ночь. … Мне так кажется, по крайней мере. Я по наитию открыла тебе свою душу, поделилась проблемами и хочу быть с тем парнем, которого я в тебе вижу. Вот так решительно и нахраписто с моей стороны. Даже если мы не будем заниматься любовью каждый день, я всё равно хочу просыпаться рядом с тобой, потому что ты мне тоже очень нравишься Эджей Тарик. И только попробуй заикнуться, что ты лишенный будущего инвалид!

— Вижу, мама изливала тебе душу, — скрипнул зубами Эджей, даже не пытаясь скрыть своего недовольства тем, что мать обсуждает его с кем-то ещё. — И к твоему сведенью — ты не оставляешь мне выбора. Ева … ты не представляешь, что значит связать со мной свой быт, своё свободное время. Это всё восторженные посылы, после взрыва гормонов. Я несносный и не только потому что пью таблетки горстями и еле таскаю ноги из-за перебитой спины, а потому что у меня дерьмовый характер с частыми приступами депрессии. Не хочу тебя обижать, но временами я превращаюсь в ничтожество.