Смуглый закачался, широко улыбаясь. Похоже, он так — не издавая звука — смеялся. Аня увидела, что взгляд его мутноватый, а белки глаз покрасневшие. Заметив на нем, она тут же подметила тоже самое на остальных.

Уже ничего не оставалась. Воскресенская подошла и села на пыльный ящик, который, возможно никто не трогал с того самого дня, как была заброшена стройка. Присаживаясь, пришлось вытащить руки из карманов, за которыми с интересом наблюдал мелкий.

— Что в карманах? — качнул он головой, спрашивая, но не успела Аня открыт рот, как заторможено, сильно растягивая слова начал смуглый:

— Ты что, с третьего сюда пришли?

— С четвертого, — сказала Аня правду, немного насупившись от приливающего чувства брезгливости.

На ее ответ смуглый с мелким заулыбались. У мелкого и в правду не хватало нескольких передних, но улыбался он широко, прилично обнажая свои пожелтевшие зубы. Смуглый же только немного улыбнулся, покосившись на Аню левым глазом исподлобья. У него был вид, будто он знает великую тайну.

— А на третьем была? — долго выговаривал он. Рослый только молча стоял и быстро вертел головой, будто бы старался не упустить любой малейший момент — каждую дернувшуюся мышцу на лице говорящего, но дольше всего он останавливал взгляд на Ане.

И опять Аня не успела открыть рот, чтобы хоть что-то сказать, как запищал мелкий:

— Я! Я! Я скажу, — стал он теребить рукой рукав смуглого, не сводившего свой левый глаз с Ани. — Сам видел, недавно. Собственными глазами видел. Со второго на третий пробирался! Улизнуть хочет, сука, — возбужденно говорил он. — Спрыгнуть, падла, хочет! Так я ему не дал. Ты скажи спасибо, что не дал, — толкнул он смуглого.

— Кто хочет? — спросила Аня. Она немного подалась вперед.

— Ты что, тугая? — протянул смуглый.

— Совсем не въезжаешь? — пропищал мелкий.

— Не слушай ты их, — вмешался рослый. — Они все наркоманы. Это еще ничего. Вчера они о каком-то тощем всаднике бредили. Наркоты… — и невнятно выругался. — Я их вообще только вчера встретил. Они мне не друзья. Даже не знакомые. Наркоманы они, одним словом! Что с них взять? Ты сама подумай! Видишь, они даже не понимают, что ты нам принесла.

— Придурок, — оскалился мелкий, а смуглый затрясся в молчаливом смехе.

— Я ничего не принесла…

— Как не принесла! Ты же добро нам принесла. Я же говорю: с женщин только начинается зло… А может ты…

— Мне кислота нужна, — перебила его Аня. — Две марки.

Смуглый снова затрясся. Мелкого прорвало хохотом, а рослый, словно получив невероятное удовольствие от слов Ани, еще более оживился. Начав переминаться с ноги на ногу, он, не сводил с Ани своих красных глаз, потом заходил по комнате из стороны в сторону — быстрыми, широкими шагами. Аня, все более волнуясь, не сводила с него взгляд. После он сел на пол около двух друзей, как это и было, когда Воскресенская только зашла в комнату. Рослый судорожно схватился обеими руками за голову что-то очень напряженно обдумывая. Опустив голову, он замахал руками, громко восклицая:

— Ну нет у меня этой дряни! Ты понимаешь, нет! Ну нет у меня ее! Нет этой дряни! — Он явно был расстроен.

— Где можно ее достать? — сохраняя видимое спокойствие спросила Аня.

— Достать не проблема… — размышляя сказал он. — Ну нет у меня ее! Нет! Как же так! Ты понимаешь, нет у меня ее! Постой, — сообразил он. — Ну а чего ты мне мозг выносишь, женщина? У нас же есть свое. Мне не жалко. Ты будешь нашим счастливым амулетиком. Так и быть! Цветок жизни, так сказать, на нашей сухой почве, — обрадовался рослый.

— Он ведь стихи пишет, — сказал мелкий, засмеялся, а за ним смуглый.

— Молчи чернь! — ответил рослый. — Ну что, будешь нашим амулетиком среди этих бесстыдных рож?

— Мне только кислота нужна, — сказала Аня. Привыкая, она стала успокаиваться. Все это казалось даже забавным, особенно рослый с его манерой говорить.

— Да будет тебе! — ответил он. — Достану. Нет-нет-нет, ничего не надо, — опередил он Аню. — Только одно: стать на сегодня нашим амулетом, рыжим цветочком. Это же твой натуральный? Вот это да-а, — протянул он. Все это время Аня молчала. Рослый говорил как сам с собой. — Да в тебе бесенок засел, — всматривался он одурманенными глазами в волосы Ани.

— Никаким амулетом я становится не буду, — раздражилась она. — Ты просто скажи, когда принесешь. И сколько выйдет. Не нужны мне ни чьи подачки!

Мелкий, разинув рот начал тыкать рослого в бок локтем.

— А ты — судьба.

— Ты не так поняла, — не обращал он внимание. — Дунешь с нами, пять минут посидишь, и ты уже амулетик. После, иди куда хочешь, хоть на свой четвертый этаж. Ты же иначе амулетиком не станешь, а как тогда я тебе принесу марочки? Я только рыжим цветочкам марочки ношу, и то не всем. Да ты… ты же первая будешь! И не нужны мне твои деньги. Ты же добро нам принесла, забыла? Ну соглашайся, рыжий бесенок, — сделал он умоляющую физиономию. — Как же ты не видишь, — развел он руки, — нам здесь скучно.