Падальщик тоже здесь.

— Отпусти. Ее.

Короткий приказ и Серебряков отрывается от куклы, с трудом взгляд отлипает, на меня смотрит.

— Палач. Тебе делать нечего, смотрю, подглядывать начал?!

— Иван. Отпустил. Ее. Отойди.

Короткие фразы даются с трудом.

Все тело пришло в боеготовность, как перед схваткой, где цель либо задрать противника, либо сдохнуть.

— Ты забываешься.

Кидает борзо. И я гашу ухмылку в краешке губ. Много на себя берет Серебряков. Перед бабой выкабенивается. Но пасует. Хитрый. Башка все же шарит.

Единственный кореш у меня Иван. Некровный брат, с которым этой самой крови океан испили напополам.

— Приказы Кровавого не нарушают. Серебряков. Она уходит. Сейчас.

Понимает. Шакал. Знает. Палачу никто не указ.

Кровавый для меня иная тема. В стороне ото всех.

И сегодня его не стало…

Прижимаю кулак к двери в ее палату.

Помню, как отбил куклу у очередного владельца, а сам смотрел ей в след и понимал, что для нее лучше держаться подальше от таких, как мы, и жить в своем хрустальном замке…

— Хозяин, какие приказы будут?

Голос одного из охранников за спиной возвращает в реальность. Распахиваю глаза. Слабостей не должно быть. Еще раз убеждаюсь в догмате, который мне вырезали изнутри, вбивали под кожу железными прутьями. Пока человек корчился в агонии, зверь крепчал, он поднимал голову, щерился и оскаливался.

— Что делать с женщиной?

Бросаю взгляд через плечо на застывших мужиков. Ухмыляюсь. Когда падают величины, когда умирают цари, на их место приходят новые. Они должны быть в разы страшнее, их должны уважать.

Нет. Не так. Палача боятся. Монгол линчует без суда и следствия. Кто выходил против меня, умирал.

Старая закалка. Давняя история. Прозвище, выросшее на кровавых семенах.

Прав был Иван. Брат предвидел все.

Прожигаю белесую морду взглядом.

— Конкретно тебе с моей женщиной делать ничего не придется. Жить-то хочется.

Опускает голову, отходит, а я опять на дверь смотрю. Когда она уходила из логова Кровавого, я думал, что больше никогда ее не увижу.

Золотоволосый ангелочек должна была исчезнуть навсегда, закрыть дверь навечно, но случилось невозможное — Иван захотел ее вновь.

— Удвоить охрану. С этого дня все, что принадлежало Кровавому, переходит в мое личное пользование. Наскучившая игрушка Каца тоже. Посмотрю, чем кукла взяла, что удержалась в постели чуть дольше, чем остальные. Смола стрелку забил. Готовимся. У меня другие взгляды на порт и развитие бизнеса. А теперь все по делам!

Решение проблем на лету. Оперативность. Концентрация.

— Мне жаль, Ава…

Неслышный шепот, действительно жаль, что пришлось поставить слежку и выяснять все. Ни пятнышка не нашел, как ни рыл. И разговор с матерью ее слышал…

Перед тем, как идти на казнь, она убеждала, что счастлива…

Сильная девочка. Не ошибся в выборе Иван.

Повеселило, когда кукла, увидев меня, превратилась в дикую кошку и расцарапала лицо.

Сам это позволил. Захотел увидеть ее чувства, ее отчаянность и пока она боролась, пока бледные щеки становились розовыми, а глаза пылали чистейшей яростью, я как ненормальный впитывал в себя красоту ее черт и запах. Невероятный. Чистый. И все внутри узлом и ядом, отравой в крови.

Потому что она выбрана Кровавым на свою погибель, потому что таким, как мы, чувства противопоказаны.

Меня выворачивало от противоречия собственных эмоций.

— За безопасность игрушки отвечаете головой. Девка уходит в мою собственность, а я не люблю, когда кто-то трогает мои вещи. Я ясно выразился?

— Да, босс.

Ну что же, Аврора…

Ведь хотел избавиться от тебя, дать понять, что на нашем с Кровавым пути слабости мешают. Эти слабости слишком уязвимы, они делают нас слабее, и брат спустил на меня псов.

За правду. За боль. За неизбежность.

Я знаю, что такое терять, ровно так, как предсказывал…

Таким, как мы, нельзя чувств испытывать. Любить нельзя. И вот сейчас она там. В палате. Оплакивает своего мужчину. Сама находится на волоске, подвешенная над пропастью.

Знал братан, все знал и поэтому клятву ей передал…

Сжимаю кулаки. Ее утрату и боль я через дверь ощущаю.

Фантомная боль — моя личная.

У Палача нет имени. Я похоронил его. Стер. Вытравил. Вырезал. Так легче. Жить без эмоций. И полыхать единственным, что держит — возмездие.

— Серебрякову звони. Вызывай на базар.