– Стейн, крюк есть?

– Щас сварганим, – проговорил северянин, привязывая к своей веревке пару наконечников от пик, подобранных после вчерашней битвы. – Так, держится вроде, – наконец объявил он, опробовав самодельную «кошку» на прочность. – Бран, запусти-ка ее в окно – у тебя глаз вернее.

Раскрутив за веревку неуклюжий снаряд, гэл метнул его в бойницу. С пятого броска наконечники пик прочно зацепились за внутреннюю сторону подоконника.

– Ну, я полезла, – молвила Соня. – Кстати, ящер-то нам так и не пригодился, – добавила она, когда освобожденный от ее веса чешуйчатый скакун, разбрызгивая грязь по сторонам, дал деру.

– Плевать. Смотри, осторожнее там.

– Нашел… кого учить… – выдохнула воительница, взбираясь по веревке.

Внутри ее встретило мертвое молчание. Знаком приказав друзьям следовать за ней, Соня осторожно, держа наготове секиру, заглянула в ближайший коридор.

– Добро пожаловать, herojinya, – сказал высокий женский голос на языке Загорья.

– Ты?!

– Я.

В воительнице было более четырех локтей росту, немало и для мужчины, а для женщины Соню так и вовсе почти великаншей считали. Но амазонка превосходила ее почти на пол-локтя.

Она улыбалась, и ни тепла, ни холода в этой улыбке не было. Так могла бы улыбаться пустая тряпичная кукла, без малейшей тени подлинных чувств и мыслей. Темно-бронзовая кожа и черные глаза – и белые, не седые, а именно белые волосы, стянутые в узел на затылке; в покрытой тонкими шрамами правой руке она держала длинный трезубец остриями вниз, а в левой, также отмеченной множеством старых рубцов – туго свернутую сеть.

Соня знала эту странную женщину, рабыню в собственной стране, которая обрела в Загорье волю и стала повелительницей амазонок. Клео, названная в честь одной из цариц древней страны Та-Кемт, рожденная у Великой Реки предпочитала сокращенную форму своего имени. Возможно, по причине полной своей непохожести на ту, первую его хозяйку. Нет, она тоже с удовольствием расшатала бы опоры враждебной ей державы, как Клеопатра поступила со Средиземноморской Империей, но ведь не так, как она, не соблазняя всех подряд от легата-полководца до самого Кесаря!..

Каждому – свое, и Клео всегда предпочитала силу оружия. Трезубец и сеть были всегдашними ее спутниками; еще в юности Клео для собственного удовольствия освоила забытое ныне умение имперских гладиаторов-ретиариев, и когда надо, не стеснялась смешивать удовольствие с делом.

Хотя встречались они более девяти лет назад, обе без труда узнали друг друга. Впрочем, особой дружбы между ними не водилось, хотя и вражды не было.

– Ты – Хозяйка Цитадели, Клео?

– Нет. Пока – нет.

– Какие приказы тебе отданы?

– ПРИКАЗЫВАТЬ мне не властен и Хозяин. Никто не может приказывать носящей венец. Пусть это и не Венец Власти, но я все-таки – царица, и он об этом хорошо знает.

– Хорошо, о чем вы с ним договорились?

– О защите его персоны от незваных гостей вроде тебя и тех, кто там ползет за тобой. Однако тебе известно, что всякий договор можно нарушить, если в том есть необходимость.

– Я бы не нарушила своего слова, необходимость там или нет.

– А я слова и не давала. Ну так как, Соня? Что ты можешь предложить мне в обмен на мое невмешательство в ваши дела?

– А что тебе нужно, Клео?

– Во-первых, расплатиться за тех, кого вы сразили…

– За смерть в бою, с оружием в руках, ни пени, ни виры не положено. Не мы первые напали. Дальше.

– Цитадель и все, что в ней находится – мое.

– Нас не интересуют сокровища, мы пришли сюда за двумя пленниками. Одна – женщина средних лет, желтоволосая, с карими глазами и узким подбородком, по имени Герда. Второй – паренек лет десяти, темноволосый и сероглазый, весьма заносчив; зовут его Карл.

– Карль, – педантично поправила Клео, – он ведь все-таки франк родом. Да, знаю я их. Уж не знаю, что от них там нужно Хозяину – но они при нем постоянно. Сидят на цепи в Зале Удачи.

Соня скрипнула зубами. Рабства и его атрибутов – хлыстов, цепей и ошейников – она вообще терпеть не могла; а уж держать особ королевской крови, как последних шавок, на цепи – это такое поношение, за которое следует вырезать весь род оскорбителя до третьего колена. Не то чтобы воительница так преклонялась перед теми, кого судьбе приспичило возвести на трон – уж ей-то хорошо было известно, каковы подчас эти «носящие венец». Что в этом мире и этом времени, что в других… Просто король, хочет он того или нет, связан со своим народом так же тесно, как голова связана с телом. В сущности, он и был – головой народа. Ярл, вождь, конунг, царь, князь, фараон, басилевс, кесарь, император – разные народы называли своих правителей по-разному, суть от этого не менялась. Изначально, титул «глава государства» отнюдь не был пустым славословием…

– Значит, договорились? Я отхожу в сторону и оставляю вам Хозяина. После этого вы, если выживете, забираете пленников и спокойно уходите куда пожелаете. Цитадель Эддара остается мне.

– Я не возражаю. Посмотрим, что скажут остальные.

Амазонка презрительно скривилась.

– Власть должна принадлежать женщинам! Мужики думают лишь тем, что у них между ногами, и только об этом!

– У нас власть не принадлежит никому, – равнодушно сказала Соня, – мы просто делаем общее дело. А мною, как тебе известно, никто – ни мужчина, ни женщина – не командует без моего позволения.