— Ты…

Опускаю взгляд. Верчу в руке какую-то бумагу со стола.

— Мари.

Снова не замечаю, как он оказывается рядом. Близко. Слишком близко.

— Я всегда. Сделаю для тебя все. Все, что могу. Ради твоего счастья. Ради твоей улыбки.

И мне больше не страшно. Что возьмет, как вещь. Возьмет, а я не смогу даже слова ответить.

Нет.

Теперь я верю. Верю этим лихорадочным, смотрящим на меня с какой-то затаенной болью, глазам. Верю. В то, что я хотя бы в безопасности.

Но…

Не могу.

В пот бросает от его жара. А мне сбежать хочется.

— Тебе еще что-нибудь нужно? Говори, Мари.

— Да. Я бы хотела. Если это возможно… Побывать в своем доме… И… Если можно, верни в дом, пожалуйста, Лору.

Слишком много вопросов. Слишком много слов сейчас обжигают все внутренности. Губы. Нутро.

Но для них не время. Я еще не чувствую в себе для них сил.

Зачем мне Лора?

Странно. Я первая должна была бы хотеть, чтобы в доме не было людей, знающих о моем прошлом.

Но…

Она единственная, даже зная обо всем, отнеслась ко мне по-человечески. Это дорогого стоит. Это бесценно. А все остальные здесь для меня будто тени. Совсем чужие.

— Хорошо, Мари.

Сжимает переносицу пальцами.

А мне снова хочется провести по его лицу рукой. Разгладить эти морщины.

— Лора будет в ближайшее время. А в дом. В дом поедешь со мной. Когда немного освобожусь. Может, есть что-то еще? Что я мог бы сделать? Или хочешь попросить, чтобы я чего-то не делал?

И я знаю, о чем он сейчас говорит, глядя на меня так напряженно. О своих ночных визитах в мою постель. Смотрит на меня так, будто ожидает приговора.

— Нет, Бадрид. Спасибо. Это все.

Тяжело поднимаюсь, чувствуя, как его взгляд прожигает мне спину.

Зная, что, вернувшись, повалюсь в постель. И снова буду ждать, когда он придет. И снова сделаю вид, что сплю и ничего не чувствую.

Но он не приходит.

Часы отсчитывают час. Два ночи. Три.

Внутри зарождается безумная тревога.

Я не забыла. Не забыла этот запах гари. Его выжженный клок волос. И этот усталый взгляд, когда сидел за столом.

Поднимаюсь. Накидываю халат поверх ночной сорочки.

Напрямую я не спрошу, а он и не скажет. Отмахнется. Такие вопросы не для женских ушей.

Но, быть может, я что-нибудь услышу…

Крадусь, как вор, на цыпочках до кабинета Бадрида. Даже не удивляюсь, когда вижу полоску света из-под двери.

56 Глава 56

— Серверы в головном офисе полетели, брат, — слышу очень похожий на его голос.

— Ты понимаешь? Понимаешь. Что это означает?

— Понимаю, Давид. Успокойся. Привыкай сохранять холодную голову при проблемах.

— При проблемах? Ты это так называешь? Бадрид, очнись! Это уже не проблемы. Это уже Армагеддон! По нам стреляют уже практически в открытую. Со стволами пытаются отжать наши грузы, а мы отбиваемся. Информация сливается. И все наши лучшие хакеры и программисты ни хрена не могут отследить! Мы проверили всех. Всех, Бадрид. Каждого! И никого не нашли. Мы не знаем, с кем воюем. Но это война с каждым днем набирает обороты. Становится наглее. Борзее. А теперь, с этими серверами, мы, считай, вообще парализованы. Все встало. Все. Мы отрезаны от мира. От наших счетов. От всего, на хрен! Это не проблема, брат. Вот это уже настоящая катастрофа! Блядь, мне начинает казаться, что когда ты очнешься, не то, что от нашей империи, от нашей семьи ни хрена никого не останется!

Покачиваюсь. Закрываю рукой рот, чтобы себя не выдать.

Я в страшном сне не представляла, что все настолько серьезно!

— И ты нужен. Ты нужен там. На месте. Двадцать четыре часа в сутки. А ты за каким-то хером каждый раз гоняешь вертолет. Себя подставляешь. Потому что по нему грохнуть не хрен делать. И нас. Потому что пока тебя нет, решаются вопросы. Каждая минута на счету. А ты…

Закусываю губы. До крови.

Осторожно бреду назад.

Но по дороге сворачиваю. Отправляюсь на кухню.

Уснуть точно не смогу.

Зато точно знаю, что в доме все спят. И я никого не встречу.

Дрожащими руками завариваю себе какао на молоке.

У него все рушится. А он… Из-за меня. Из-за меня приезжает.

В голове не укладывается.

Сердце выскакивает из груди.

Можно. Можно сказать миллион слов и ничего они не будут значить. А можно ничего не сказать. Но… В этом будет стократно больше!

И вот теперь что-то внутри меня верит. Верит ему. Заглушает все страхи. Все сомнения. Весь здравый смысл.