Это вот как? Публикаций много, все та же девица, и, как сказала Лизка, я в сто раз лучше. Инстинктивно поправляю волосы, выпрямляю спину.

Селфи перед зеркалом в нарядах, таких, как на обложках модных журналов. У нее не дом, а огромный особняк с цветочным садом и бассейном. Сидит вон в белом купальнике, ножки свесила в голубую воду. А я вспоминаю съемную однушку с драными обоями — куда уж мне. У испанки личное авто с дверцами, поднимающимися наверх. Спортивное. И подруги все на одно лицо: узкий нос, пухлые губы, длинные отутюженные волосы. Только Грэсия естественная. Но с ее деньгами даже ноги можно не брить.

Мой радар ревности настроен исключительно на Марата. Пропускаю пестрые снимки.

Глупенькие мужчины не догадываются, что лайки, отражение в солнцезащитных очках и ничтожные миллиметры случайно попавшей в кадр рубашки становятся тонкими звеньями цепочки расследования, подвластного целеустремленной женщине, не обделённой сверхспособностью сопоставления фактов.

Публикации с Райнером в самом конце. Не скажу, что откровенные, романтические, но где-то все же касается руками испанки. Поцелуев нет. Неудивительно, что Грэсия явилась в Россию. Рядом с Маратом всегда комфортно, уютно. Этот человек умеет поднять настроение и имеет такт. Почти всегда.

Лизка отхлебывает чай и морщится:

— Зря полынь положила. Если честно, мне всегда было пофиг на шашни Марата, у нас другие интересы, но теперь! Кошкина, нельзя допустить, чтобы нашего русича испанка какая-то прикарманила. Пусть вон с Хуанами романы крутит. Гляди-ка, пришла в чужой огород со своими помидорами!

— Я ничего не буду делать.

— А я говорю, что ты — расхитительница чужих сердец, Кошкина. И когти у тебя есть. Дай мне несколько монет, Пиститте положу, она поможет.

— Лучше домой поеду, перезвоню тебе завтра. Когда квартиру проветришь от благовоний Тутанхамона!

Нет, ну Лизка будто в пятом измерении живет. У нее все так просто. Божья роса.

— Уже слишком поздно, может, у меня заночуешь?

— Спасибо, откажусь, — шиплю, хлопаю ладошкой по столешнице.

Уверенным шагом топаю в коридор, маневрирую между коробками с хламом, вениками из сухоцветов и пустыми стеклянными банками. Лизка вздыхает в спину, а я просачиваюсь в подъезд. На ходу достаю телефончик из сумки, вызываю через приложение такси.

Толкаю железную дверь и каменею, дух перехватывает мгновенно — напротив подъезда стоит черный автомобиль. Страшный. Сияющий глянцем в свете ночных фонарей.

А я говорила Лизке — за мной следят.

Тело пробирает дрожью, пытаюсь сглотнуть тяжкий ком. Вскрикиваю, когда дверца махины медленно открывается. Срываюсь с места, огибаю многоэтажку подруги. Скидываю неудобные туфли, бегу прочь через темный двор, детскую площадку. У проезжей части озираюсь по сторонам. Протягиваю руку, надеюсь скорее поймать попутку. Третья по счету останавливается, не глядя запрыгиваю в нее. Лишь бы убраться подальше.

— Увезите меня скорее, я вам заплачу!

— Чем?

Слышу довольный ехидный тон. Пропускаю два выдоха, оборачиваюсь. На секунду замираю, тянусь к двери, но раздается щелчок замка. Громкий рев мотора и резкое движение заставляют откинуться назад. Цепляюсь в кожаное сиденье. На лобовом стекле маячит золотая подвеска с буквами VIP. Ноздри раздирает резкий аромат цитрусовых нот. Мой взгляд размывается от скорости, глаза слепят фары встречных машин. Мужская ладонь сжимает руль, на запястье болтаются часы с металлическим циферблатом. Чавканье жвачкой режет слух. Навеивает нехорошие воспоминания.

— Глеб, остановись, пожалуйста. Господи, нам горит красный! Что ты творишь?!

— Мне плевать на дорожные правила. Кто придумал, пусть и соблюдает. — Виляет по дороге вправо-влево. Меня нервирует и других водителей тоже. Показушник. — А я смотрю, ты далеко пошла, Машенька. Ну и как? Не стремаешься в моей тачке сидеть? Нищебродской, м?

Он расплывается в улыбке, светит винирами. Чавкает все сильнее и лишь прибавляет скорость роскошному автомобилю. Что он говорит? Снова издевается? Не знаю, что хуже. Общество безбашенного мажора или преследователей. Выбираю меньшее из зол. Взываю к остаткам человечности Глеба:

— Глеб, у меня беда. За мной гонится испанская мафия. Ее главарь ужасный человек. Может, как Крестный отец. Может, еще опаснее.

— Кошкина, а ну-ка дыхни? — смеется Абрамович. — Где же Марат Райнер? Мультимиллионер все-таки.

— Чего?

Не верю своим ушам. Зря я села в тачку Глеба. Он явно не в себе. И глаза какие-то слишком блестящие. И ухмылка поганая. Я помню ее прекрасно.

— У Райнера сеть автосалонов по стране. Бабла полные карманы. Виллы, яхты, все дела. А ты что, не знала, Машенька? Или он только на хлеб для голубей решил раскошелиться? Чума! С его-то властью…