«Зверь!» — улетел мысленный импульс по связи к сэвену, активируя в нем режим чрезвычайной ситуации. Сейчас ящер на всех парах и в режиме невидимости прилетит, и мы…

Да, точно, вон ту женщину берем, она явно держится поблизости от нашего ребенка-Оружия и то ли охраняет его, то ли просто присматривает отдельно от других нянек — персональная воспитательница. Или же агент тех, кто детей уволок. Потому что тетка — взрослый артефакт с настоящими кошачьими ушами и хвостом. Совсем как у того гаденыша, что мародерил на глазах у Прародительской родни.

Я мысленно напрягся, готовясь к каскаду мгновенных действий и решений.

Связь, соединявшая меня с Лали, дрогнула и будто бы стала тоньше.

Глава 15

Лали

— Как ты думаешь, что такое аномалии? Или как вы их там зовете… чернухи? — Скай пододвинул ребенку вазочку с ягодами в сахаре, до которой тот пытался неуклюже дотянуться.

— Э-э… — Я всерьез озадачилась, но это не помешало мне цапнуть из той же вазочки горстку ягод и тоже сунуть в рот. — Ну, это такая хищная дрянь, которая всех жрет.

— Это наша еда, — хмыкнул он, отсыпая сладости уже мне и возвращая большую миску недовольно засопевшему малышу. В утешение ему была предоставлена полная свобода действий в пределах одного стола.

— Кто наша еда? — не поняла я, проводив взглядом очередную сладость, которых оказалось как-то аномально много. Не только уже упомянутые ягоды, но и еще всякие разнообразные штуки. Я даже в теории знаю, как они называются, но раньше не пробовала. У Ская до моего побега была дурацкая привычка орать: «Не заслужила, дрянь непослушная», а в самостоятельной жизни мне на такое денег всегда было жалко. Лучше полмешка крупы купить, чем маленький пакетик «печенья» или «конфет».

Скай проследил за моим взглядом, хмыкнул поощрительно, а потом продолжил объяснять:

— Чернуха. Это наша еда. Точнее, еда артефактов, будь мы в самом расцвете сил. А после переработки — и операторов. Та самая мра, которую мы поминаем всуе в любом подходящем случае. — Малыш на его коленях бодро мотал ногами, облизывая пальцы. Будто и не было между нами столь откровенного разговора. — Точнее, правильно говорить «мраа». Та самая энергия, что выделяется после смерти биологического объекта, когда душа проходит очищение и уходит на новый круг. И мы должны ее собирать и есть, чтобы жить.

— Чего?! — Я уронила печеньку в свою чашку с соком. Даже попробовать не успела! — Какой дурак будет жрать чернуху?! Ну, в смысле, кроме хомяков… Скай, не вздумай! Ты, конечно, сволочь распоследняя, но, мра тебя покусай, отравишься!

— Сейчас да, — вздохнул артефакт. — Отравлюсь. А раньше пищеварительная система артефактов чем-то как раз и напоминала твоих тезок — хомяков. Мы могли поглощать ее и перерабатывать в мраа, намного более концентрированную и питательную, чем наши монеты или икра шушпанчиков.

— Час от часу не легче. — Я отложила печенье. Аппетит пропал напрочь. — И что теперь? В смысле, ну вот не едим мы теперь эту… мруу. А чернухи при чем? Они живые и вполне разумные твари. Охотятся только так, а это дело без мозгов особенно не провернешь.

— Ты живешь в пустыне, Лали. Вернее, жила до текущего момента. Тебе никогда не казалось, что аномалий стало как-то, — он прервался и пытливо посмотрел на меня, — многовато?

— Чернухи растут, — согласилась я, напряженно сдвинув брови. — Размножаются. Ну так они высшие хищники в наших краях, ловят все подряд, от крыксов до людей, вот и плодятся… но это, конечно, проблема. Такими темпами скоро в Перепечках ничего, кроме чернух, не останется.

— Раньше их хоть и нехотя, но истребляли артефакты. А нехотя — потому, что польза от пожирания души десятикратно превышала пользу от фильтрации мраа. Кому хочется долго и кропотливо усиливать себя за счет изнурительных тренировок и поглощения аномалий, если можно раз в пару недель позавтракать одной душой?

Скай снова тяжко вздохнул, словно старый дед из Перепечек, сам потянулся, чтобы положить нам с дитенком в тарелки чего-то посущественнее сладостей. Наплюхал каши, судя по запаху, тоже сладкой, с ягодами. И продолжил:

— Особенно учитывая, что аномалии, как ты сказала, могут превращаться в почти разумные сущности, которым не нравится, что их едят. Они вполне способны дать сдачи, и еще неизвестно, кто победит и кто чьим завтраком станет. Душу съесть банально безопаснее. В смысле, было безопаснее. Больше так делать нельзя.

— И слава чудищам. — Я поковыряла ложкой в каше и нехотя запихнула в себя одну порцию. Какой-то странный и неприятный разговор, ни фига под него есть не хочется. — Мне, знаешь ли, тоже не в кайф, когда меня жрут. Как раз за день до катастрофы разнарядка в питомник пришла — старшую группу на убой. Нас то есть. Так что тут ты от меня сочувствия не дождешься.