Не желая слушать его ответ, выскочила вон из кабинета.

Тильд

— Рамиль, привет. Рад тебя слышать!

— Тильд, дорогой, здорово! Как ты? Как твоя семья? Как мать? Как отец? Когда вновь вместе полетаем? — затараторил мой старый друг в наушник.

Я рассмеялся. Только услышав его, понял, как на самом деле соскучился по его манере говорить.

— Всё в порядке и у меня, и у семьи. Ты сам как? Где сейчас?

— Я в лазарете. Рвануло рядом со мной, половина тела обгорела. Теперь восстанавливаюсь. Говорят, через неделю буду, как огурчик.

— Как огурчик? — не понял я.

— Здоровым, брат, здоровым. Эх, Тильд. Язык выучил, а такие простые фразы не знаешь, — повозмущавшись, уже с энтузиазмом добавил. — Надо тебе ко мне. Уж я тебе о всех хитростях нашего языка расскажу.

— Не сомневаюсь, — с ним можно было бесконечно говорить обо всём и ни о чем, но в этот раз я звонил не просто так. — Рамиль, я к тебе по делу.

— Что случилось? — сразу стал серьёзным друг.

— Ничего серьёзного, расслабься. Но я хочу узнать информацию об одном пилоте.

— О ком речь?

— Майор Фролова Яна.

— О-о-о… Так это женщина? — лукаво уточнил он. — Понравилась, что ли?

— Не знаю. Не решил ещё.

— Дай подумать, — пару секунд помолчав, он продолжил. — Честно говоря, я такую не помню. Скинь фото.

Я отправил ему фотографию из дела.

— Оу. Теперь понятны твои сомнения. Её я точно не знаю. С такой-то внешностью я бы эту девицу запомнил. Среди наших красоток она бы слишком выделялась. Тильд, что у тебя со вкусом вообще!? — возмутился друг под конец своей речи.

— Может, ты с ней просто не пересекался? — проигнорировал я вопрос.

— Возможно. Но я знаю того, кто точно может сказать. Он летает с самого начала войны, побывал во всех горячих точках, при этом жуткий сплетник. Всегда знает всё и обо всех. Хуже баб.

Я ухмыльнулся.

— Узнаешь у него?

— Я постараюсь. Но, по-моему, сейчас он на задании. Так что, как только объявится, я тебе наберу.

— Спасибо, Рамиль.

— О-о-о-о… Всё, не могу говорить, — зашептал друг. — Пришла красотка-медсестра. Пока.

Не дождавшись моего ответа, он отключился.

— Рамиль, Рамиль, — качая головой, ухмыльнулся я.

Сколько его помнил, он всегда флиртовал с девушками, но я его поведения не разделял. Я считал, что он так распылял себя. Мне это было несвойственно. Да, конечно, внешность была важна. Неважно кронец или человек, любому мужчине нравится смотреть на красивую женщину. Но для меня этого было мало. Мне нужно, чтобы женщина цепляла меня своей внутренней красотой. Потому мне и был непонятен мой интерес к майору. Яна вела себя так, что зацепиться было не за что. Да и красива ли она? Фигура у неё что надо, конечно. С этим не поспоришь. Разве что чересчур худовата. Но вот лицо. Какое оно? Все вокруг решили, что она просто страшная. Но я сомневался. Причёска и уродские очки мешали разглядеть. А главное, я не понимал, какое мне было дело до неё? Почему всё моё нутро кричало обратить на неё внимание?

— Ох, — глубоко вздохнул.

Было довольно поздно, когда я звонил Рамилю. Уже лежал в своей кровати, но сон так и не пришёл. Захотелось проветриться, и я вышел на улицу. Воздух на Проксиме был достаточно разреженным и чистым, отчего звёздам на небе не было счёту. Поэтому в городе можно было довольно часто встретить полулежачие скамейки. На территории училища тоже такие были. Я занял ближайшую и устремил свой взгляд к небу.

Где-то там кронцы, рука об руку с людьми, сражались против общего врага, посягнувшего на наши звёздные системы. Они боролись и умирали, чтобы мы здесь были в безопасности. И как бы мне хотелось быть среди них. В моём теле ещё было много сил, и голова работала, как надо, но вместо того, чтобы приносить пользу, я сидел тут. Конечно, то, чем я занимался было важным, но на моё место можно было поставить любого опытного пилота, что списан со счетов из-за травмы или в силу возраста. Но, с другой стороны, хоть я и хотел снова летать, я ни о чём не жалел. И будь у меня возможность вернуться, я поступил бы также.

Думая о полётах, незаметно для себя, вновь вернулся мыслями к Яне. Моё усиленное внимание к ней меня нервировало. А когда не смог получить о ней информацию, поначалу, как и остальные решил, что она чья-то дочка, устроенная на тёплое место без опыта полётов. Но уже на второй день занятий я смог воочию убедиться, что был неправ. Она с лёгкостью прошла задание. А когда Яна сняла шлем, понял, почему она меня так цепляла. Она показалась мне знакомой. Только я не мог вспомнить ни кто она, ни где мог видеть.

Несколько секунд я наблюдал за её растерянностью. В тот момент она казалась мне просто напуганной мышкой. Но стоило ей вспомнить про очки и надеть их, как из мышки она вновь превратилась в стерву. Спина стала ровнее, взгляд жёстче, губы сомкнуты.

Желание узнать её стало острее. Всю неделю наблюдал за ней, пытался вспомнить. Чувствовал себя при этом каким-то сталкером, но ничего не мог с собой поделать.

Ещё, в тот же вечер, я хотел связаться с Рамилем, но он был вне доступа. Теперь была только надежда на его знакомого. Если и он не сможет помочь, я окажусь в тупике. Других людей у которых были связи и возможности, и при этом у нас были дружеские отношения, чтобы я мог попросить о чём-то личном, у меня больше не было.