— Но ты дома! А если бы удосужилась ответить на звонок, я бы не приехал. Так что сама виновата, — осмотрев комнату, он не сдержался. — Во что ты превратила свою квартиру!? Даже сесть негде!

— Ты взломал дверь? — спросила, игнорируя его возмущение. — Будешь сам чинить.

— Я похож на грабителя? У Марка взял ключ.

Было больно. Он так легко произносил его имя.

— Яна, вставай, говорю! — продолжал давить на меня Вадим. — У тебя появилась работа.

— Меня взяли во флот? — оживилась я и даже попыталась приподняться, но схватившись за виски, снова рухнула на кровать.

— Нет.

— Тогда мне не нужна работа. Зря пришёл, — я демонстративно повернулась к нему спиной и попыталась укутаться в одеяло.

Вадим подошёл к кровати и рывком стащил его с меня.

— Яна, если ты хочешь ещё принять хоть какое-то участие в войне, ты возьмёшься за работу!

— Что за чушь!? Я буду и дальше добиваться возвращения к полётам.

— Тебя не допустят.

— Это ещё почему? — насторожилась. — Твоих рук дело?

— Нет. Но сейчас впервые за время войны появилась возможность оставлять часть сил в тылу. Тех, кто получил серьёзную травму или не смог сдать псих-тест, отправляют в резерв.

— Что!? — подскочила я, наплевав на головную боль. — Так нельзя! Я хочу сражаться! И буду!

— Ты завалила три теста за год! — психанул он в ответ. — С чего ты взяла, что сможешь его вообще когда-то сдать!?

— За одиннадцать месяцев и четыре дня, — тихо поправила его, проигнорировав основной вопрос.

— Пусть так, — вспомнив, за чем пришёл, Вадим поумерил свой пыл. — Но в командном центре тебя больше не намерены отправлять на пересдачу.

— Я буду добиваться обратного. Они не имеют права отказывать мне в законном праве защищать родину!

— Ты не защищать её хочешь, а умереть за неё. Это разные вещи, — видя, что я собираюсь протестовать, он быстро добавил. — Ты четыре раза летала на симуляторе. И все четыре погибла, хотя в задании у тебя была только разведка.

— Это ничего не значит.

— Психологи так не считают.

— Это моё дело, как умирать! — упёрлась я.

— А светляк тоже твой? На свои деньги покупала? — мне нечего было на это ответить. — Ты выбрала слишком дорогой способ для самоубийства.

— Я не самоубийца, — зло надулась.

— Я знаю, Ян, — он подошёл ко мне и, положив руки на плечи, заглянул в глаза. — Мне ли не знать, почему ты хочешь вернуться к полётам? — он был так искренен, что я остыла и уткнулась лбом в его плечо. Он так же ласково продолжил. — Пойми, если ты откажешься от этого предложения, тебя спишут на гражданку. Я не враг тебе, Ян. Я же за тебя.

— Что за работа? — высвободившись из его рук, подошла к столу и открыла газировку.

— Тебе предлагают обучать студентов управлять звездолётами.

Я недовольно скривилась.

— Ой, вот только не надо делать такое лицо! — возмутился Вадим. — Тебе это самой нужно. Посмотри, как ты себя запустила!

Достав из кармана пачку таблеток от головной боли, взяла в рот одну и запила. Всё-таки похмелье давало о себе знать. И только когда медленно закрыла крышку, грустно произнесла.

— Мне на это наплевать. Я ничего не хочу.

Ему было искренне жаль меня. Мне было всего двадцать два, но познав боль от потери, я больше не жила. Существовала. Запустила себя.

— Ян, пожалуйста, соглашайся. Я не могу дать гарантий, что это поможет тебе вновь стать пилотом, но я точно знаю, что это твой последний шанс.

— Тогда у меня нет выбора, — горько ухмыльнувшись, ответила. — Считай, что я согласна.

Он достал из внутреннего кармана пиджака электронную карточку и бросил её на кровать.

— Здесь билет и краткая информация о работе. Вылет завтра вечером. Я бы на твоём месте пока привёл в порядок квартиру, — с укором подняла на него взгляд, и Вадим решил пояснить. — У тебя скоро тут и муравьи, и тараканы заведутся. Если уже не завелись. Пожалей соседей. Они же ни в чём не виноваты.

— Ладно, — неохотно ответила.

— Я рад, что ты согласна.

Воткнув карточку в адаптер, я открыла голограмму с данными.

— Это объединённое училище?

— Нет. Может, парочка кронцев будет и всё.

— Ясно.

Договорившись со мной, ему больше нечего было сказать. Вернее, он бы хотел, вот только я уже не стала бы слушать. Я никому не позволяла лезть ко мне в душу. Даже деверю. Вадим это понимал, потому и не поднимал больную тему.

— Думаю, ты не обидишься, если я пойду.