— Том, — положил ему руку на плечо Северус, а с другой стороны его жест повторил Рег.

— Том, ну… ты чего? Ты сильней! — подскочил Сириус. — Ты же вон как смог! Три... четыре десятка лет перепрыгнул! Эй, парень, не сдавайся этой дряни!

Том обмяк, и с его лица сбежали все краски — он упал бы, если бы Хагрид не поддержал. А потом открыл самые обычные серо-голубые глаза, прерывисто вздохнул и окончательно потерял сознание.

Никто не видел, какими глазами смотрел на эту странную схватку с самим собой старый Кричер, никто не понял, когда в его мутноватых глазах что-то прояснилось, что уж там говорить о щелчке тонких пальцев, которого не слышал никто… И не видел довольной сытой улыбки словно мгновенно помолодевшего эльфа.

— Больше плохой волшебник не заставит хозяина Регулуса отдавать ему Кричера! Больше плохой волшебник не появится нигде! Будет другой, совсем другой мальчик, лучший друг хозяюшки Вальбурги. Друг и… должник. Все мальчики будут служить роду Блэк — самому лучшему роду!

И исчез, захватив с собой всю использованную посуду.

Тому в новой жизни было странно буквально все. От компании, собравшейся в доме, который приютил и его, можно было ожидать, кажется, вообще чего угодно. А то, что Вальбурга Блэк проявит такую широту взглядов, было и вовсе из ряда вон. Полувеликан, оборотень, полукровка… Правда, он и сам полукровка, но так же нельзя! Тому было не по себе. Вдобавок его… опекали. Довольно мягко и ненавязчиво, но тем не менее. Наверное, впервые в жизни. И он не мог им поверить, да, собственно, и не хотел. Дурак он, что ли? Они просто делают вкуснее сыр в его мышеловке. Ну, кроме малыша Гарри, конечно. Так он и дастся, но пока пусть помечтают, ему не жалко.

Правда, широко и обаятельно улыбаться он всегда умел, так что никто ничего не должен заподозрить! Вот только мальчишка… За пару дней у Тома сложилась довольно четкая картинка, в том числе причины развоплощения его-предыдущего: Гарри Поттер, скорей всего, приходился ему родственником, причем самым близким по крови и, очевидно, последним в семье. И развоплотило его откатом — странно, что он вообще сумел восстановиться. Иных причин просто быть не могло, Том проверил это многократно — по книгам, конечно. Поттеры — ветвь от Певереллов, Гонты — от Слизеринов, и обе семьи в древности пересекались неоднократно.

А если Эванс, которая, говорят, была сильной и способной колдуньей, не магглорожденная, а потомок, например, сквибов? После лекции Хагрида Том в компании с Регулусом и под его присмотром рванул в Лондонскую библиотеку и вышел оттуда весьма и весьма впечатленным. И магглами, и их технологиями, довольно лихо заменяющими им магию, и нет, вопрос от милой девушки, не надо ли ему что-то откопировать, он не забудет никогда! Как и результат, впрочем. Вон он, на полке — ворох обычных бумажных листочков с печатным текстом.

Лояльность Вальбурги к полукровкам и Хагриду постепенно становилась для него все понятнее. Грех закрывать глаза на источники такой информации. Грех и опасность. Осталось добраться до лаборатории, чтобы приготовить зелье родства, но Снейп довольно тщательно оберегал от него и не только от него свою вотчину, как и Вальбурга. А Тому и просто обращаться к ней было довольно трудно. А потому он ужасно сожалел об одном: недоступности памяти себя-взрослого.

Вообще он своей предыдущей версией немного гордился, хоть, естественно, никому не собирался в этом признаваться. Подняться от приютского мальчишки до того, кому будут служить отпрыски аристократических семейств, дорогого стоило! А значит, он сумеет повторить этот путь, на сей раз без ошибок. Вот только разберется в самом главном: что его вообще заставило настолько потерять разум, чтобы предпочесть мелкий террор политической борьбе?

Но то, ради чего его сейчас воскресили, вообще ни в какие рамки не шло — яду им, видите ли, потребовалось. От василиска. Можно подумать, он его домашний питомец… Хотя неплохо бы, конечно. И Снейп смотрел выжидающе, с терпеливым лицом, но с подозрительным блеском в глазах. Как ни странно, несмотря ни на что, Том именно с ним чувствовал себя более-менее в своей тарелке — тот никогда не приободрял, совершенно не интересовался его прошлым, на претензии к будущему имел вроде полное право, но, к счастью, предъявлять их смысла не было… Шипел, огрызался, не шел на контакт — и это для Тома, не привыкшего к внимательному и тем более теплому отношению, которое ему демонстрировали все остальные (кроме Сириуса Блэка, который с ним просто старался не пересекаться), стало буквально отдушиной. Ну ладно, Гарри еще. Малыш…

Том не верил в чужую доброту — ему все казалось таким показным, таким нарочитым… И все свои силы он бросил на поиск подхода к Снейпу и разгадывание Хагрида, то есть того, кто им прикидывается — у этого жуткого полувеликана явно есть свои особые планы на него, Тома. Ведь не может быть, чтобы все было просто так!

Оборотное Хагрид не пил, но это был не показатель — Снейп, поди, еще не то усовершенствует. Вывести бы их обоих на чистую воду… нет. Не та у Тома пока весовая категория, особенно учитывая, что магией якобы Хагрид теперь пользовался направо и налево вполне свободно, имел собственную палочку (а может, и не одну!), но главное не это. Ранее мычащий на большую часть вопросов, как бессловесная скотина, теперь Хагрид словами припечатать мог кого угодно, да так, что действительно приходилось задумываться. О собственном поведении, суть в чем.

Том подслушал пару коротких пятиминутных выволочек, что тот сделал как-то Сириусу Блэку, и понял, почему Блэк после Хагрида помирился с матерью. Вальбурге до того было еще расти и расти. И ведь ни одного обидного слова! Вот жизнь-то повернулась…

«Наверное, надо бы извиниться за то, что подставил его тогда, с Миртл», — решил Том.

Но как подкатиться? Бр-р-р. Все же ему еще не было семнадцати…

Компания же заговорщиков выжидала, когда уважаемого директора вызовут из школы, желательно на пару дней — то есть из Англии. Том весьма активно «проходил адаптацию», а Андрей внимательно наблюдал за этим, причем, что весьма благоразумно, не столько своими глазами, сколько всех тех, кто поселился теперь в доме на Гриммо. Даже малыш Гарри был задействован — Андрей не то чтоб полагался на детское чутье, но по поведению ребенка тоже можно было многое понять. А Гарри уже любил «дядю Тома» со всей широтой еще непуганой детской души.