— Я, Сатор, как старший по званию, всегда сплю в наиболее выгодных условиях, — гад все это говорил, даже не мигая и смотря мне прямо в глаза, — и исключительно в силу нашего прикрытия, так и быть, не возражаю против твоего соседства в моей кровати. В остальном можешь размещаться на любой другой поверхности в этой комнате.

Всю эту речь я не отводила взгляда в острой попытке найти в карих глазах совесть, но там царило лишь неприкрытое веселье. Даже после того, как мужчина замолчал, мы так еще с минуту играли в “гляделки”. Отступать от собственных требований ужасно не хотелось, как и мириться со всей ситуацией в целом, но, кажется, капитану удалось найти универсальный способ мной управлять. И хоть все внутри яростно негодовало, мозг привычно реагировал на вбитые в спецтьме истины: старший по званию отдал приказ, приказ должен быть исполнен. В конце концов, мы, действительно, на задании, в чужой стране и бодаться с “напарником” — опасное занятие. Стоит проявить благоразумие.

С этими мыслями я демонстративно прошла к дивану и, накинув на него пиджак, картинно уселась. Такое вот молчаливое заявление “спать буду здесь”. Изнутри, правда, меня в этот момент съедала совершенно другая мысль: а если приказ будет лечь в одну кровать от старшего по званию, полагается тоже проявить благоразумие? Но я ее испуганно отпихнула и затолкала подальше, попутно внушая себе, что мне такой выбор делать никогда не придется.

Мужчина же, полюбовавшись моим демаршем, неспешно прихватил свой чемодан и направился к кровати, разбудив мое любопытство. Пришлось даже встать на диван коленями и опереться на спинку, наблюдая за передвижением потенциальной угрозы. Прямо на ходу дарх сообщил:

— Извини, Оника, но поспать у тебя сейчас не получится, у нас, на самом деле, времени впритык, — дарх раскрыл чемодан и ловко стащил стопку своих вещей на одеяло, — порабощать диван и заявлять на него все права будешь вечером.

Подколку я пропустила мимо ушей, рассудив, что иногда полезно притворяться глухой. Сама же в этот момент во все глаза разглядывала кучу мелких кристаллов для прослушки, не прекращая удивляться халатности Борукана.

— Вот так запросто можно провести ведь все, что угодно!

— Не стоит считать местных совсем глупыми существами, — тут же начал объяснять Табурет, — уровень моей визы запрещает им досмотр с пристрастием, но багаж они все равно просвечивают при помощи заклятий. Только вот этот чемодан стоит, как десять подобных отпусков…

— Кто-то из начертателей постарался? — предположила, исходя из опыта, что таких сумасшедших денег обычно стоит работа этих специалистов из области создания плетений.

— К нему много кто руку приложил, — задумчиво перекладывая кристаллы в кожаный мешочек для монет, хмыкнули мне в ответ, — в нашем ведомстве целая лаборатория есть для подобных целей. Я готов, пошли, Сатор.

— Ой, — вырвалось из меня непроизвольно, — дайте две минуты, капитан! Мне только переодеться, а то я сварюсь в этом.

В свои брюки ткнула уже суетливо, скрываясь с собственным чемоданом за дверью уборной. Начальство, судя по нахмуренным бровям, подобную промашку не одобряло, но возможности что-то мне сказать у него не было. Слишком уж быстро его подчиненная ускакала переодеваться. Наряд сменила по-военному оперативно, памятуя, что “времени у нас и так впритык”. Так что, через минуту я уже стояла перед капитаном в легких летних штанах цвета соломы и тонкой блузке с рукавом до самого запястья. Мурес, оглядев меня с ног до головы, так ничего и не сказал, лишь кивнул в сторону двери.

Поэтому комнату покинула первой, чувствуя, как бесшумно мужчина движется вслед за мной.

В коридоре Табурет моментально взял инициативу на себя. Он не только поравнялся со мной, направляя наш шпионский дуэт к цели, но еще и по-хозяйски притянул меня к себе за талию. Попытка увернуться от почти боевого захвата провалилась с треском, я лишь спровоцировала начальство к куда более резким маневрам. И в итоге оказалась практически вжата в капитанскую подмышку и надежно удерживалась мужской рукой, нагло расположившейся в районе талии.

— Каап…!

— Саарин! — мне даже пошипеть не дали, моментально прервав все, что я намеревалась сообщить, — и давай мы будем выяснять отношения потом и не под кристаллами наблюдения… малышка.

Обидное обращение меня окончательно добило. Но несмотря на дежурную улыбочку и фривольное поведение, мужчина был предельно серьезен и сосредоточен. На меня бросили внимательный взгляд и удостоверившись, что намек понят, потянули прямо по коридору. Мурес явно был погружен в задание и следовал одному ему известному плану. Мне же совсем не было дела до целей разведки. В данный момент лишь все сильнее жгло каленым железом такое тесное соседство с дархом, а горячая мужская рука и вовсе оставляла невидимые ожоги.

— Кааа… Саарин, — вовремя поправилась я под недовольным взглядом, — а ты крепко спишь по ночам?

Обращаться к капитану по имени и на “ты” оказалось настоящим испытанием для моей психики и горе-актерского таланта. Добавить к внутренним страданиям еще и полный надрыва тон, с которым я все это спрашивала, и получается очень плохо завуалированная угроза. От понимания, что в очередной раз проскакала по тем же граблям, мне откровенно поплохело. Угрозы Табурет не прощает и скор на расправу. Однако, неожиданно гад весело хмыкнул и заигрывающе заявил: