Раздалось натужное гудение, словно стон мучимой твари, и дверь медленно, нехотя поползла наверх.

Александр Петрович вошел первым, в темневшей черной дырой комнате он щелкнул тумблером, и я увидел, как перед замученными, усталыми людьми засияла сверкающая мрамором зала.

– Давай, - пихнул меня в спину Ван.
– И - быстрее.

Я покорно вошел в залу. Следом за мной устремились пятеро моих спутников. Мама вошла последней. Она зашла так же неспешно, вальяжно, как и Александр Петрович.

Не успела она шагнуть за порог...

– Я сотню раз говорила, - мама посмотрела на рухнувшую за ее спиной плоскую каменную глыбу, - надо сменить пружины. У нас и без того опасная и малоприятная работа, и ни к чему дополнять ее, разнообразить такими, понимаете ли, испытаниями воли.

– Вы тоже не бравируйте, - обиделся Александр Петрович, - что вы шли нога за ногу? Я, между прочим, хотел, чтобы Жакомо к нам зашел...

– Оставьте вы водителя в покое, - сказала мама, - поставит машину в гараж и придет через световой дворик. Ключ у него есть.

– Ладно, - Александр Петрович махнул рукой, - оставлю в покое. Братва! Сегодня поступаете в распоряжение Рахили.

– Формовка, что ли?
– недовольно спросил Ван.

– Будет тебе и формовка, и отливка, - весело пообещала мама.

– К Костроме не пойдем?
– снова спросил Ван.

– Ты мне прекрати эти клички, - прикрикнул Александр Петрович, - не в столовой работаешь.

– А где?
– буркнул Ван.

– Вот отправлю тебя в последний отливочный, - пообещал Александр Петрович, - тогда и узнаешь - где! А покуда хватит болтать! За работу. Так, новенький, - Александр Петрович подозвал меня к себе, - тебе пока спать-отсыпаться, ясно?

– Ого, - выдохнул Ван, - ни черта себе. Мы тоже сверху.

– Да, - сказал я, - я хочу с ребятами.

– Тихо, - поморщился Александр Петрович, - еще накушаешься дерьма с ребятами.

Он отомкнул дверь в стене, включил в комнате свет - я увидел длинный ряд кроватей в коридоре.

– Пятая с краю, - приказал Александр Петрович, - воон с того, ложись и спи, покуда тебя не позвали. Все.

Я вошел в комнату. Александр Петрович закрыл дверь.

Я подошел к пятой кровати.

Я понимал, что здесь меня ненавидят и презирают все.

Я отдернул покрывало с кровати.

Здесь было холодно.

Я снял ботинки, пальто, расстегнул штаны и, не раздеваясь, бухнулся в постель. Я накрылся стеганым одеялом и сразу, будто кто позвал меня ласковым голосом, провалился в сон.

________________________________________________________________

Я проснулся мгновенно, будто и не засыпал.

Я повернул голову. Теперь во всех кроватях лежали люди.

– Эй, сынок, - услышал я, - куда? Куда собрался? Лежать... до подъема!

Я увидел. что в конце коридора сидит на стуле коренастый мужчина в форме.

– Я...
– начал я объяснять.

– Тебе сказано - лежать!
– мужчина подошел ко мне вплотную.
– Что выспался?

– Да, - виновато ответил я.
– Я...
– я покраснел, - мне...

– А, - догадался мужчина, - пописенькать?

– Да...мне...я...

– Лежи, родимый, терпи до подъема... Лежать!
– прикрикнул он на меня.

На соседней кровати приподнялся какой-то человек.

– Винченцио, - сказал человек, - ты...Что ты тут лекции читаешь? Большим начальником стал?

Я увидел, как изменилось лицо у Винченцио. Он не стеснялся своего страха перед говорящим .

– Сережа...
– начал он оправдываться.

– Все, - сказал Сережа, - дискуссия окончена. Отводишь cынка в сортир, чтобы он здесь не ныл, а чтобы жизнь медом не казалась, дашь порошок и тряпочки. Пускай краны чистит. Марш отсюда...

– Одевайся, - мрачно сказал мне Винченцио, - пошли.

Я надел ботинки, накинул пальто.

Мы миновали длинный ряд кроватей. Винченцио толкнул дверь в стене, мы вошли в узкий холодный коридор.

Мне показалось, что потянуло легким знобящим ветром.

Винченцио протянул мне надорванную пачку порошка и ворсистую тряпку.

– Значит, так, - сказал Винченцио, - принимайся за работу. Понял?

– Понял, - буркнул я.

– Радости в голосе не слышу, - сказал Винченцио.

Я промолчал.

Винченцио с силой дал мне по заду ногой. Удар был так силен, что я чуть не свалился. Я повернулся к Винченцио. Я сжал кулаки.