Командир сказал:

– Иди ляг, поспи часок, - и хлопнул по плечу. Этот в общем-то дружеский жест я воспринял как явный намек на то, что он мне не поверил. У меня внутри закипело.

– Товарищ командир, - обратился я официально, - прошу вас немедленно связаться со штабом воздушной армии. Я сам доложу генералу Науменко!

Командующий 4-й воздушной армией генерал Науменко послал разведчика. Все подтвердилось.

Три дня подряд наша воздушная армия уничтожала скрытно переброшенные с Моздокского направления 13-ю и 23-ю танковые дивизии противника, сосредоточившиеся в долине перед решительным броском на Орджоникидзе.

...Противник продолжал рваться к городу. Он пробил узкий коридор вдоль крутых лесистых гор, но расширить прорыв к северу ему не удавалось. Там, развернувшись фронтом на юг, стойко оборонялись войска 11-го гвардейского стрелкового корпуса. 6 ноября продвижение противника было приостановлено.

В эти дни полк действовал с предельным напряжением: только возвратится с боевого задания одна эскадрилья, а другая уже начинает взлет.

Моя эскадрилья сделала три вылета. Четвертого не предвиделось - время клонилось к вечеру.

Федя Артемов повеселел. Скоро будет сытный ужин, сто граммов за вылеты положено. Сытный потому, что который день отказываемся от обеда. Привозили его на аэродром, чтобы не было задержек с вылетами. А какая еда, если только взял миску, а тут ракету на взлет дают или подбитый штурмовик на посадку идет. Аппетит пропал. Зато вечером мы съедали и обед и ужин вместе, некоторые даже добавки просили.

После ужина будут танцы, Федя увидит там статную Машу... В общем, у него было несколько причин для того, чтобы повеселеть.

– Завтра двадцать пятую годовщину Октября отметим!
– говорит Федя.

– Отметим...

– Только вот с деньжатами у меня туговато, - запустил он пятерню в свои кудри и озорно чешет затылок.
– Просил одного хлопца одолжить - не дал.

– Почему?

– А случится что, - говорит, - с кого получу?

– Кто так сказал?!

– Да там один... со склада...
– махнул он беззлобно рукой.

– Вот подлец!..
– Я пошарил по карманам, нашел Феде на духи.
– Вечером надолго не скрывайся, генеральная репетиция будет.

К празднику мы готовили маленькую, самими придуманную постановку, в которой было всего два действующих лица. В роли фашистского генерала, потерявшего под Орджоникидзе штаны, я уговорил выступить майора Галущенко. Но адъютантом к нему никто идти не хотел: уж очень был грозен на первой репетиции увешанный картонными крестами генерал - стучал кулаком по столу и орал на своего лакея громовым голосом. Федя согласился на эту немую роль после того, как ему сказали, что это комсомольское поручение.

И тут хлопнула ракета: все-таки лететь нам сегодня под вечер в четвертый раз. Снова лететь на Гизель, откуда немцы все еще пытаются прорваться на более выгодные позиции.

Летим над Сунженской долиной. Под левым крылом плывут южные лесистые склоны. Видна Столовая гора. Ее не спутаешь ни с какой другой: вершину на высоте три тысячи метров будто кто гигантским мечом наискосок снес. Надо держаться чуть правее ее. В районе Гизели много зениток, но мы приноровились заходить на цель не со стороны долины, а с гор: на их темном фоне противнику труднее вовремя обнаружить окрашенные в темно-зеленый цвет штурмовики.

Под нами дымящийся город. Я прижимаюсь еще ближе к горам и тесню идущего слева Федю. Высота более тысячи метров. Зенитки все еще молчат, а цель уже видна. Еще немножко протянем - и вниз на скопившиеся у дороги машины... Начинаем маневр.

Вдруг залп зениток. Мой самолет вздрогнул, слева в поле зрения что-то мелькнуло, глянул - беспорядочно кувыркается штурмовик с отбитым крылом. Рухнул в лес на склоне горы, там взвился столб огня.

– Артем! Артем!
– закричал я не своим голосом и довернул на зенитки. Ведомые ринулись следом. Сбросили бомбы, штурмуем. Один заход, второй, третий... Зенитки замолчали. Мы начали бить по машинам, но тут на нас сверху навалились "мессеры".

Ходим в оборонительном кругу на малой тяготе, истребители пытаются зайти с хвоста то одному, то другому. Рядом со мной прошла трасса, крутнул свой штурмовик, оглянулся - "мессер" пронесся мимо. Его отогнал шедший у меня сзади Вася Шамшурин. Молодец! Не раз пришлось с ним отбиваться от истребителей. Вижу, на его самолете ленточки перкаля на руле поворота трепещут: стеганул все же Шамшурина фриц по хвосту... И тут я заметил вверху своих истребителей.

– "Маленькие", прикройте, прикройте, нас атакуют у Гизели!