...Скверное это дело, когда у летчика "срывается резьба".

Повел я как-то группу штурмовиков жечь фосфором немецкие танки. Полетел вначале к аэродрому истребителей, чтобы забрать прикрытие. Почувствовал что-то с мотором неладное. "Разработается", - подумал я и возвращаться не стал. Сделал над аэродромом истребителей круг, другой, третий. Вижу - взлетать никто не собирается: несколько самолетов стоят между сосен, да и те не расчехлены. Запросил свой КП по радио, можно ли лететь без истребителей, но ответа не последовало. Мы уже опаздывали с выходом на цель, горючее попусту расходуем, и я решил лететь без истребителей. "Один раз вздрогнешь, а в другой - резьба сорвется", - вспомнилось мне...

Лег на курс, мотор совсем стал плохо тянуть, греется, показания приборов ненормальные. Пришлось передать командование группой Феде Артемову (в первый и последний раз), а самому вернуться на аэродром. Оторвал взгляд от приборов, осмотрелся, с удивлением увидел, что за мной увязался еще одни штурмовик. Этого еще не хватало! Откомандовал ему вернуться к группе - летчик не реагирует, будто оглох.

Над аэродромом мотор начал совсем сдавать. Перед заходом на посадку пришлось аварийно сбросить выливные приборы с фосфором в полтонны весом. Сел нормально, и тут началось...

– Почему вернулся с боевого задания?

– Мотор плохо тянул.

– Проверим. А почему истребителей не взял?

– Потому, что они не взлетели. Я же об этом по радио запрашивал, а вы не слышали.

– Слышал!

– Так почему отмалчивались?
– я начал уже злиться.

– Ведущий должен сам принимать решение, нечего ждать подсказок, когда находишься за тридевять земель.

– Вот я его и принял...

– Дурацкое решение. Собьют "мессеры" Артемова - будешь за это в ответе. Выливные приборы шуранул на свою зенитную батарею... А Неретина почему с собой притащил?

– Я его не тащил...

Стоит рядом бледный Неретин и не знает, что сказать. Нет у него никаких оправдании: пошел за ведущим, вот и все.

Мой самолет уже облепили техники, ищут дефект. Если он произошел по их недосмотру, то с техников строго взыщут за срыв боевого полета. Если же дефекта не обнаружат, меня обвинят в трусости. Инженер полка Тимофей Тучин забрался в кабину, запустил мотор, газует, а мотор, к моему удивлению, работает, как зверь. Я стою поодаль от самолета, не хочу быть на глазах у техников. Услышал за спиной:

– А может, вам только показалось, что мотор плохо работал?

Я обернулся, посмотрел на человека, всегда державшегося от летчиков особняком, и сразу не мог понять: то ли в этом вопросе участие, то ли подозрение. "А может, вам только показалось?" Сказать ему о падении наддува, о росте температуры воды? Но он ведь все равно в этом не разбирается: человек без технического и без летного образования, даже петлицы другого цвета. Я молчал, сдерживался. Смотрю - Мосьпанов вразвалочку подходит. Тронул моего собеседника за локоть:

– Отойдем-ка в сторонку, покурим...

– Я некурящий, - отвечает тот, уходить не собирается.

– У меня к тебе важное дело есть.
– Мосьпанов увлек его к самолету. Издали догадываюсь по жестам, что мой комэска какие-то указания техникам дает, а к этому человеку нет у него никакого дела. Уже раскапотили мотор, оседлали его сверху, гайки отвинчивают.

Долго тянется время. Дефекта в моторе не находят. Загудели вернувшиеся с задания штурмовики. Одного недосчитываюсь: нет "двадцатки" - самолета Феди Артемова... Сколько за один взлет свалилось: потерял друга. Неретина привел на аэродром, на свою зенитную батарею фосфор сбросил, да еще, дефекта в моторе не находят...

Ко мне несмело подошел Неретин.

– Вы уж извините... Я подумал вначале, что все за вами пойдут. А команду вернуться не выполнил потому, что группу потерял, заблудиться боялся.

Что ему скажешь? По-своему он прав.

Идут ко мне Мосьпанов с Тучиным. Инженер улыбается, а комэска издали кричит:

– Нашелся!

– Артемов?!
– встрепенулся.

– Де-фект!
– провозгласил Тучин своим тягучим голосом.
– Перемычка головки блока лопнула, воду в цилиндры гнало! Производственный дефект...

– А зенитчиков только напугал, - добавил комэска, взяв меня под руку.Пойдем подкрепимся на сон грядущий.

– Не хочу...

– Не кисни, такое с каждым может случиться. Мотор не варежка - внутрь не заглянешь...

Сидели за столом. Мне боевой вылет не засчитали, поэтому и сто граммов не выписали. Мосьпанов отдал свою долю, ему от кого-то тоже перепало...

Ужин был в самом разгаре, как вдруг в дверях появился Федя Артемов: жив-здоров. Ура! Федя улыбается, веселенький - пехотинцы попотчевали за отличную работу. Подбитый зениткой, он шлепнулся к ним.