Старичок у меня под мышкой заерзал, соглашаясь с дамой.

– Не было. Все чинно, благовоспитанно. А тут – сунул даму в свои валенки, замотал в шубу и везет туда, где полно опасностей. Адреналина им в жизни не хватает.

– Это ее шуба. И валенки, – заерзал Пикли под осуждающими взглядами старичков. – И вообще, она не моя, сама по себе.

– И от дамы еще отказывается. Стыдно такую своей признавать? Ну и что, что морда как у оленя, тело как у тюленя, зато своя.

– Да не вместе мы! – Пикли как мог пытался отделаться от признания нас парой.

Терпеть я больше не могла. Со всей своей богатырской силы ударила по столу. Подстаканник подскочил, зазвенела ложечка, чемоданы на полках гулко ухнули.

– Да замолчите вы! Кто давал вам право обсуждать меня, мою фигуру и мое лицо?! Говорите о благовоспитанности, а сами суете свой нос в чужую личную жизнь по самое "немогу"!

– Вот! – назидательно подняла старушка палец. – Сама признала, что они вместе. Не может без него жить, оберегает отношения.

– Заткнитесь уже! – рявкнула я.

То ли крикнула громко, то ли где-то сработал стоп-кран. Как мне потом объяснял Пикли, даже мало-мальски ругательные слова могут остановить поезд. Если бы высказалась так, как обычно отвечают старушкам, решившим покопаться в моей жизни, поезд мог сойти с рельсов. А так отделались малым: четверо вагоновожатых вытолкали нас на ближайшей станции, заверив, что, если увидят нас еще раз – переломают все, что ломается. Причем трое пытались толкать меня, а один просто вынес Пикли из вагона. Пришлось выходить тоже, не бросать же парнишку невесть где, ночью на морозе.

– Это все из-за тебя! – кутался он в курточку, начиная постукивать зубами. Парня нужно было спасать, пропадет ведь.

– Не кисни, на радуге зависни, – не в тему сказала я, похлопывая парня по плечу. – Сейчас оглядимся и решим, что делать.

– И что делать? – эльф чуть не плакал.

– Либо найдем ночлег, либо дождемся следующего поезда.

– И где будем искать?

Я огляделась. Ночь была темная, не видно собственного носа. Конечно, мы стояли на платформе, что внушало надежду, что живые люди здесь когда-то были. Но вот насколько давно, рассмотреть было невозможно.

– Мы замерзнем. Нас волки съедят, – ныл Пикли.

Начинало раздражать. В конце концов, кто из нас мужик?!

– Ты же Дед Мороз, – как мои детсадовские воспитанники, ныл эльф.

А, ну да, я и забыла, что мужик сейчас я.

– Вон там висит табличка. Наверняка расписание, – направилась я к краю платформы. Пикли засеменил следом.

Там, действительно, висело огромное расписание. Повозив пальцем по названию поездов и пунктам прибытия, быстро определила, что следующий поезд в Приграничье будет здесь только утром.

– Есть две новости, – начала я подготовку к плохим вестям, – тебе какую?

– Хорошую, п-пожалуйста, – стучал зубами Пикли.

– Хороших на сегодня нет. Но завтра в семь утра она прикатит сюда и сможет увезти нас к пункту назначения.

– Семь утра? Мы замерзнем! Мы умрем! Нас волки съедят!

Ну вот, опять все в свои руки брать.

– Если здесь есть станция, и даже останавливаются поезда, значит, живут люди. Логично?

– Л-логично.

– Тогда не ной и пошли их искать.

Мы спустились по скрипучим ступенькам вниз и оказались на вычищенной дорожке, ведущей глубоко в лес.

– Видишь, – показала я на запорошенную колею, – если здесь даже дороги чистят, значит, часто ходят. Так что не расстраивайся, скоро и до людей дойдем.

– А если здесь эльфов не любят? – озирался по сторонам Пикли, разглядывая скрюченные ветви деревьев.

– Разве эльфов можно не любить? – изобразила я искреннее удивление. – Вы же такие милые, помогаете вашему Морозному Деду, мастерите игрушки и разносите их детям, чистые ангелочки!

– Не все хотят получать игрушки. Некоторым нужен только эль. И ради него они готовы идти в эльфийские деревушки и грабить.

– А у тебя есть эль? – покосилась я на него, в надежде, что есть. Конечно, мое тело меня защищало от мороза, но руки начинали неметь, да и я чувствовала, как нос начинает краснеть с каждой минутой.

– Нет, – буркнул Пикли, суя руку в карман.

Врет, точно врет. Отбирать, конечно, не буду, но заметочку в свою черную книжечку сделаю о жадности эльфийского народа и нежелании помогать ближнему. Сам скоро упадет в сугроб свежезамороженным, а спасительное средство товарищу не даст.