— Да ну? Наверное, и экзамен будете сдавать не в состоянии.

— Дмитрий Алексеевич, ну я же до сессии успела. Извините меня, я тогда ляпнула глупость, потому что голова раскалывалась, а к вечеру вообще с температурой слегла.

Преподаватели с интересом прислушивались к нашему диалогу:

— Дмитрий Алексеевич, ну смилуйся над девушкой. Может, правда, болел человек, — вступился за меня кто-то.

— Болела она, как же, — отозвался тот. — Ладно, давайте свою контрольную. Посмотрю, что вы там написали в бреду. Ой, да ещё от руки. — Преподаватель, недовольно сморщившись, изволил, наконец, принять мою работу.

Я облегчённо выдохнула:

— Спасибо, — и хотела выйти, но меня догнал его голос:

— Про третий вопрос я не забыл. И вы, будьте добры, не забыть. Готовьтесь, — и мерзко так усмехнулся.

В аудиторию я возвращалась вся в мрачных думах. Историю Средних веков придётся штудировать под заклинанием и самым тщательным образом. Похоже, мой длинный язык в понедельник оказал мне медвежью услугу.

Едва я опустилась за свою парту, Звонок тут же уселся напротив и с ужимками, над которыми и я бы посмеялась, если бы дело не касалось меня, начал допытываться, до какой страницы Камасутры можно добраться за три дня. А проходила ли я вот такую позу? А такую? Я отмалчивалась минуты три. Потом не выдержала:

— Звонок, заткнись!

— А правду говорят, что ты своего дружка с собой притащила, чтобы на переменах время зря не терять? И где он тебя ждёт? В туалете?

Народ вокруг уже бурлил, кто-то хихикал. Девчонки попытались вступиться, но Звонок и в их адрес отпустил пару подобных комментариев. Явно в ударе сегодня. Сальные шуточки сыпались со всех сторон. Меня уже трясло, щёки горели.

— Считай, что ты нарвался, — процедила я сквозь зубы.

— Правда? Как интересно. И где же твой защитничек? Говорят, ты уже обещала предъявить его на этой перемене. Не вижу. — Пашка, приставив ладонь ко лбу, тревожно огляделся.

— Я тебя предупредила по-хорошему. Когда ты его увидишь на следующей перемене, не обрадуешься. Это касается всех.

— Пашка, опять ты к ней пристал. Язык, как поганое помело. — Вернулся Лёшка, которого не было всю перемену.

Слава Богу, наконец началась пара. Я далеко не сразу въехала, о чём нам рассказывают. Но к середине всё же взялась за конспект. Так хоть отвлечься можно. Приближался перерыв, я поглядывала на часы каждую минуту и отчаянно молилась, хоть бы Дэн сразу пришёл. Ещё несколько минут в обществе Паши Звонникова я не вынесу. И не сбежишь. Когда Звонок входит в раж, может ходить за человеком по коридорам и донимать его, куда бы тот ни пошёл.

Преподаватель, подхватив портфель, удалился. Народ потягивался, кто-то собрался в столовую.

— Эй, не расходиться. — Паша Звонников вышел к доске, злорадно поглядывая в мою сторону. — Сейчас на наши головы упадёт кара небесная, как предрекала нам непутёвая подруга наша Мария Соколова. А пока мы её — кару — ожидаем, Машка поведает нам, каково в постели с длинноволосатыми мужиками.

— Маша ничего не поведает, зато я расскажу интересную историю. — В дверях возникла фигура в тёмно-сером костюме. Король. Глаза недобро прищурены. Окинул взглядом затихших сразу студентов. — Значит, вы и есть историки второго курса, с которыми имеет несчастье общаться моя сестра. Похоже, дело серьёзнее, чем я ожидал. Маша, иди сюда. Остальные остаются на своих местах! — В голосе короля звучал металл и неприкрытая угроза. Я неуверенно подошла к нему. — Вы, молодой человек, тоже присядьте, с вами я буду беседовать отдельно, — многообещающе кинул он Звонникову. Пашка дёрнулся ответить, но буквально захлебнулся воздухом.

С задних парт раздались голоса:

— Вот с ним и разбирайся, а мы пошли.

— Перемена короткая. Не собираемся мы тут сидеть.

— Молчать! Я никому не давал слова! Маша, — обратился король ко мне и зачем-то внимательно осмотрел потолок в центре аудитории. — Забирай тех, к кому у тебя нет претензий, и выходите в коридор. С остальными я поговорю.

Группа смотрела на меня изумлёнными и немного испуганными глазами.

— Ни хрена себе! — раздался чей-то голос в тишине.

Я назвала полтора десятка человек, двое из которых всё же остались. Таньку вернул Дэн, заявив, что ей, как главной виновнице, не помешает послушать то, что он скажет. А Лёшка остался сам, пояснив, что как староста не может бросить свою группу. Вдруг тут сейчас произойдёт геноцид историков.

— Благородно с вашей стороны, — усмехнулся Дэн. — Что ж, оставайтесь. А вы идите, — кивнул он мне и ободряюще кивнул.

Едва мы вышли в коридор, дверь за нами со стуком захлопнулась, и щёлкнул замок. Вышедшие вместе со мной настороженно и с любопытством посматривали на меня, ожидая объяснений.

— Маша, это он и есть? — не выдержала Люда.

— Да, — мрачно отозвалась я.

Боюсь представить, что он там делать собрался. Явно не разговоры разговаривать.

— Серьёзный человек. От одного взгляда мурашки по коже.

— Да-а, Соколова, и где ты такого мужика взяла?

— А я думала, врут девчонки, оказалось, не совсем.

— Молчи, дурочка, присоединиться захотела? — тихонько переговаривались одногруппники.

Кто-то из парней предложил пойти перекурить, но большинство осталось, посмотреть на результат воспитательного процесса.

К нам подходил народ из других групп, интересовался, чего это мы тут толчёмся, вроде для экзаменов рано. Ребята немного нервно шутили на тему полиции нравов. Кто-то пытался толкнуться в дверь, но безрезультатно. Внутри стояла полная тишина.