— Никки, — привлекла моё внимание доктор, когда медленно прошла к двери и схватилась за ручку. — Пожалуйста, не затягивай, хорошо?

Открыла рот для ответа и ощутила, как кожа слипшихся губ болезненно треснула и засочилась кровью:

— Иначе останусь бесплодной навсегда?

— Будем бороться, а не усугублять патологию!

Вышла из кабинета и замерла. Если раньше плакаты с младенцами и счастливыми матерями казались приторными в своей идеальности, то сейчас каждый ребёнок, каждая женщина смотрели на меня с нескрываемым ехидством. Покосилась на беременную женщину, зашедшую в освободившийся кабинет, и поймала её любопытный взгляд. Уверена, и она насмехалась надо мной, поглаживая пузо.

Прикрыла глаза ладонью и попыталась справиться с подступающей паникой. Никогда не мечтала о детях, но всегда была уверена, что в возрасте тридцати-тридцати пяти лет обзаведусь потомством. Один ребёнок — идеальное продолжение рода, на воспитание которого будет дан один шанс — и я не хотела облажаться, как моя мать. Не хотела распыляться на нескольких детей, делить кусок вкусного пирога пополам и мучить себя, стараясь уделить одинаковое внимание каждому. Один ребёнок — идеальный вариант, когда ты вдоволь насладилась молодостью и готова не только брать от жизни, но и дать эту жизнь.

Ан нет. Я ни черта не могла.

— Извините! — воскликнула девушка, случайно задевшая меня локтем при быстрой ходьбе, и искренне испугалась моего протяжного стона.

Отняла ладони от лица и уставилась на виновницу, прервавшую мысленные терзания. Мне хватило секунды, чтобы узнать ту самую, которая обвинила моего брата в изнасиловании и увела бывшего парня. Казалось бы, разве возможно увести бывшего, априори не твоего человека? Этой обладательнице каштановых волос и худощавого тельца удалось. А казалось бы…

— Стефани Грин? — уточнила скорее для хвастовства своей неплохой памятью, ведь прекрасно помнила и её второе имя. Как там мой милый Гарри любил её называть? Скарлетт? Скар? Плевать!

Она узнала меня тоже. Ещё бы! Уверена, являюсь к ней в ночных кошмарах и похищаю принца Гарри в свой страшный замок.

— Стефани Стайлс, — поправила меня, несмотря на испуганный вид, и развернулась в намерении продолжить свой путь.

Не удивлена, честно.

— Ну, привет, куколка!

Я должна её ненавидеть. Да я и ненавидела, рыдая в полицейском участке, вымаливая у Гарри помощи и получая отворот-поворот. Однако сейчас, скользя взглядом по бледной коже, острым плечикам и глазам на пол лица, не испытывала к ней столь сильного чувства. Переболела. Перегорела. Вдруг стало всё равно, даже если бы подошёл мистер Гарри Стайлс и проявил свою любовь к этой куколке.

Стефани споткнулась на моих словах, но покинуть общество не смогла по иной причине — дамочка в белом халате выбежала из кабинета и окликнула свою пациентку, махая прозрачной папкой:

— Миссис Стайлс, вы забыли! — девушка с улыбкой поблагодарила женщину и приобняла, получая в ответ тёплые слова. — Так рада за вас! Ещё раз поздравляю!

Что может быть хуже, когда собственная Судьба тебя ненавидит? Иначе не могу объяснить кучу дерьма, из которого не видно просвета. Вот и сейчас, уставившись на чуть заметный живот Стефани, ощущала, как Судьба лопатой подкидывала новую порцию дерьма. Ещё и ещё, орудуя над плодотворностью почвы, в которую хотелось себя закопать.

— Ты беременна? — глупый вопрос, когда ответ очевиден, хотя бы потому, как она обхватила рукой талию, стараясь скрыться от моего взгляда. Усмехнулась и подняла руки вверх, надеясь, что она поверит в мою безобидность:

— Не бойся, куколка, не укушу, — покачнулась на носках и слишком некстати захихикала, похлопывая себя ладонью по плоскому животу. — А я вот не могу забеременеть! Я эта… Ну-у, пустоцвет, вот кто!

Даже не удивилась, когда она в молчании развернулась и продолжила намеченный путь.

— И ладно, — махнула ей в след и прислонилась спиной к стене, закрывая ладонями лицо. — Катись к чёрту к своему мужу, затарьтесь детскими пожитками и фотографируйте живот каждую неделю!

Главное не позволять слезам выкатиться из глаз, но как бы не старалась лихорадочно тереть глаза, всё равно почувствовала влажность на ресницах. Чёрт!

— Никки, — услышала голос возле себя и в удивлении сфокусировала взгляд на бездонных глазах куколки. — Я тоже долго не могла забеременеть, но это лучшая клиника и врачи отлично знают своё дело. Уверена, они и тебе помогут.

Она, блядь, издевалась? Что за ангел снизошёл ко мне и вселял надежду в окровавленное жестокой правдой сердце? Хотела послать к чёрту девушку, но вовремя себя осекла. Она должна слать к чёрту, но вместо ядовитого тона, презрительного взгляда, пыталась меня… утешить?

— Прости за брата, — сбивчиво пробормотала, разглядывая носки своих кроссовок, но так и не смогла справиться с внутренней стервой. — И за съеденную лазанью прости.

Из груди девушки вырвался смешок, с которым скрылась из поля моего зрения. Чёртова лазанья — символизм нашего любовного треугольника, который оказался и не таким уж любовным. По крайней мере, за себя могла со стопроцентной гарантией поручиться.