Элана понимающе улыбнулась. – С тех пор, как объединенные силы Благих дворов и огненных великанов Муспельхейма взяли штурмом Хельтауэр и освободили твоих родителей и Ричарда из плена, да, с ними всё в полном порядке.

– Взяли штурмом Хельтауэр? Ничего себе! Ну и дела! – воскликнула пораженная известием девушка. С округлившимися от удивления глазами и приоткрытым в безмолвной букве «о» ртом она напомнила своей крёстной совёнка. Та не удержалась и, забыв, что она всего лишь проекция протянула руку, чтобы взъерошить крёстнице волосы.

– Но теперь, теперь-то я могу увидеть папу и маму и Ричарда? – Кэссиди подняла на Королеву фейри полный благодарности и радостного предвкушения взгляд. – Я бы очень хотела повидаться с ними хоть мельком… Особенно теперь, когда я… вроде как умираю, – в голосе девушки, несмотря на то, что фразу она произнесла с улыбкой и в шутливой манере, прозвучала затаённая боль.

– Кэсси, ты не умираешь! Не смей так говорить! – не попросила, а именно приказала Её Величество. – А насчёт того, чтобы увидеться с родителями, дай мне хоть немного восстановиться после сражения. Ребекке всё ещё нельзя светиться, а мой магический резерв на нуле. Я еле-еле наскребла, чтобы с тобой связаться. Обещаю, что скоро вы обязательно увидитесь. Главное, чтобы с тобой всё было в порядке.

– Как же хорошо всё-таки, что вы смогли их освободить, крёстная! – лицо Кэссиди озарила счастливая, преисполненная благоговейной благодарности улыбка. – Я так рада, что они теперь в безопасности!

– Хорошо-то хорошо. Да ничего хорошего, – горько усмехнулась Элана. – Как я уже упомянула выше, это была ловушка. Вернее, отвлекающий манёвр. Отвлекающий манёвр для того, чтобы отправить перитонов в мир смертных…

– Отвлекающий манёвр? – искренне удивилась Кэссиди. – Но зачем Хель отвлекающий манёвр? Разве дело не в количестве затраченной энергии?

– В случае Хельхейма, к счастью для смертных, дело не только в количестве затраченной энергии, но и в том, что из мира мёртвых нельзя напрямую попасть в мир смертных. Как, впрочем, и наоборот. В обоих случаях, путь лежит либо через Муспельхейм, либо Свартальвхейм[1], либо Ётунхейм[2], – менторским тоном объяснила Королева. Вслед за чем, почти таким же тоном продолжила, – Но мы отвлеклись. Кэсси, твоё Проклятие. Вернее, ваше с Алексом. Я уверена, что если вы с ним обратитесь к норнам, они помогу…

Внезапно у девушки отчётливо закружилась голова, в висках набатом забился пульс, в глазах потемнело. Вслед за чем замутило. Замутило так, что чуть не вывернуло наизнанку.

Сколько Кэссиди не пыталась напрягать слух, она вынуждена была смириться с тем, что не только больше не видит крёстную, но и не слышит.

Первое что она почувствовала, окончательно очнувшись, был резкий запах нашатыря и удар от хлесткой пощёчины, причём, судя по боли в обеих скулах, пылающим щекам и занесенной в замахе руке Лорел – далеко не первой.

– Ты хочешь, чтобы я очнулась или добить меня? – ворчливо поинтересовалась Кэссиди, уворачиваясь от руки блондинки, замахнувшейся для очередной пощёчины.

– Наконец-то, – облегченно выдохнула подруга, без тени сожаления об избранном для пробуждения способе, – ты уже минут десять-пятнадцать валяешься без сознания. – Мы перепробовали всё, от целительских заклинаний до нашатыря, но ничего не помогало.

– И поэтому ты решила меня добить! – пробормотала себе под нос раздраженная Кэссиди. – Чтобы не мучилась, так сказать!

– Я просто где-то читала, что это помогает при обмороках. И помогло же ведь! – невозмутимо заметила Лорел.

– Где читала? В мемуарах маркиза де Сада?! – язвительно заметила жертва избивательского способа приведения в чувства.

Превозмогая головокружение, Кэссиди приподнялась на локтях и поняла, что лежит в луже. – Судя по запаху, нашатыря вы не пожалели, – наморщила она носик. – Да уж, в нашатыре меня ещё не купали, – сварливо пробурчала она.

– Это не только нашатырь, но и вода, – обиженно заметила Лорел.

Кэссиди хотелось рвать и метать. Ну кто, спрашивается, кто их просил приводить её в чувства? Да ещё и такими варварскими способами?

В то же самое время она понимала, что друзья хотели как лучше. И что злилась она, отнюдь, не на то, что её выкупали в нашатыре и надавали пощёчин, а на то, что она теперь возможно, никогда, не узнает, что ещё хотела сказать ей крёстная. Никогда не узнает, потому что… умрёт.

– А как вы умудрились всё здесь так быстро привести в порядок? – удивилась она, не увидев следов последствий взрыва. – Ведь бомбануло, насколько я помню, знатно…