А за окном плывет круглая луна, похожая на гигантский блин. Что-то кушать захотелось, и такая тоска взяла, что я готова была усесться в уголке да взвыть изо всех сил. Вот бы стражник удивился, что охраняет не то красную девицу, не то псину нечёсаную.

Шагнуть бы в окно да взмыть ввысь птицей. Раскинув крылья, облететь дворец да впорхнуть прямиком в опочивальню императора.

Хм, а ведь мысль…

Нет, с полетами у меня не сложилось с тех самых пор, когда я, будучи пятилетней мелюзгой, решила, что если спрыгнуть с сарая и очень быстро махать руками, то удастся взлететь.

Увы. В тот день природные силы оказались мощнее детской глупости.

Но ведь можно выйти из окна да пробраться по стене к императорским покоям. Они на том же самом этаже, в противоположном крыле. Стражник будет спокоен, а я смогу повидаться с Эдвардом.

Мы так лазали в Росстаре по заброшенному дому одного из древних лордов. Ничего, не сорвалась же, ловчее парней справлялась.

Озадаченная новым способом убиться быстро и беззаботно, я выглянула в окно. Невысоко, разве что ноги переломаешь. Камни выложены так, что имеются выступы. Встать смогу. Зацепиться руками, проявить немножечко ловкости, и дело в шляпе!

Допустим, вылезти у меня на энтузиазме получилось. Вцепиться изо всех сил в камень — тоже, сделать шаг вправо — без проблем. А вот дальше случилась маленькая проблема. Я внезапно осознала, что боюсь расшибиться в лепешку. Прям-таки озарение настигло и замерцало перед глазами жирными буквами: ХОЧУ ЖИТЬ.

Не так уж мне и нужен этот император.

Надо бы влезть обратно, да никак. Ноги как подкосились, руки стали ватными. Высота небольшая, пролезть можно, но страшно. Аж сердце выпрыгивает!

Стоялось мне хорошо, даже относительно ровно, всё-таки зазоры в стенах дворца такие, что можно чаек селить целыми семьями.

Ладно, поднатужимся… на раз-два…

И тут я увидела краем глаза (потому что остальная часть глаз, как и лица, была сбоку от окна), как дверь в мою спальню открывается, и на пороге замирает Эдвард.

— А где Виктория? — спросил он, заглянув в открытую ванную комнату. — Ещё не вернулась?

— Никак нет, великий правитель! Вернулась с полчаса назад, прочитала ваше письмо, обиделась и ушла спать!

— На меня обиделась?

— На меня, — вздохнул сентиментальный шкаф и тоже вошел в спальню. — Не пустил её куда-то, она и начала дуться. Эй, а куда это она делась?

— Вот и мне интересно.

Вид из окна открывался прекрасный: на вытянувшуюся морду стражника, который умудрился потерять меня в четырех стенах, на озадаченного императора, который даже шкаф открыл и под кровать глянул.

Жаль только, что скоро идиллия кончится, потому что пальцы онемели.

Переоценила свои силы, что уж там.

— Спасите… — пискнула я. — Помогите…

В первую секунду Эдвард никак не отреагировал, лишь бросил рассеянный взгляд на распахнутое настежь окно, зато во вторую…

Во вторую он схватил меня за шкирку и втащил в комнату как безродную кошку.

— Свободны! — рявкнул на стражника. — Ты спятила?

— Не-а, — ответила я радостно, вцепляясь всеми конечностями в императора.

Спаситель ты мой, родненький!

— Нет, я подозревал, что у тебя есть враги. Но не догадывался, что главный твой враг – ты сама. Ты собиралась совершить самоубийство?

— Не-а, — повторила, мотнув головой.

— Зачем тогда? — он ощупал меня, потрогал холодный лоб. — От кого-то пряталась?

— Всё ещё не-а.

— А с какой целью, позволь уточнить, ты полезла в окно?

— Хотела увидеть тебя, — честно призналась я в своем позоре, а затем рассказала про письмо, стражника и детские лазания по домам.

Он слушал меня с закушенной губой, едва сдерживаясь. Но стоило мне закончить, как Эдвард расхохотался и прорыдал:

— Иногда мне кажется, что ты досталась за все мои грехи.

— Но тебе же нравилось грешить? Вот, расплачивайся.

— Мне и сейчас нравится… — по-мальчишески подмигнул Эдвард и, скользнув к двери, щелкнул замком.

ЭДВАРД

Она - человек-проклятие. В прямом смысле. Персональное. Самое злостное. Неотвратимое. Моя дьявольская печать, о которой совсем недавно я не подозревал, но отныне она выжигает, испепеляет, колет. Что-то, что сильнее магии, сильнее здравого смысла.

Сильнее жизни и смерти.

Я не догадывался, что можно так желать кого-то. Физически, духовно. Терять голову в попытках забыться. С каждым днем моя тяга к ней становится всё сильнее, она точно стальной канат, которому не суждено порваться, сколько не пытайся перетереть его.