Есть методы, вспомнила Саша. Ее учили таким вещам. Месмеристы умеют контролировать сознание людей в критических ситуациях. Нет времени на введение в транс и сонастройку. Но есть один ключ. Саша расфокусировала взгляд, чтоб увидеть на месте этого мальчика другого человека — девочку, которой она сама была двенадцать лет назад. Девочка так же разгребала руками горящие доски — несколько шрамов видны до сих пор — не в силах осознать, что ее дом похоронил под собой ее семью. Нырнула вглубь себя, на тот уровень, где отрицала это до сих пор — она ведь просыпалась каждую ночь от тревоги, не слыша дыхания сестры рядом. Нежные лепестки сливы дрожали на ветру и таяли в уничтожившем ее мир огне — как тают теперь снежинки.

Саша схватила мальчика за плечи, развернула к себе, вонзилась взглядом в его пустые глаза. Ты, как и я, никогда не сможешь принять потери всего, что только и мог любить. Но эта потеря станет для тебя, как стала для меня, источником неизбывной ярости и великой силы. Потому я приказываю тебе, как каждый день приказываю себе: живи!

И когда Саша в следующий раз рванула мальчика за руку, он пошел с ней, даже чуть впереди нее, к ближайшему выходу из горящего лабиринта. При подъеме на бугор уже скорее он помогал ей, чем она ему. И тут только Саша поняла, что обстрел прекратился, ни одна из сторон не стреляет по ним. На середине подъема их встретили, втащили наверх. Чьи-то руки набросили шинель на плечи мальчика, и кто-то говорил что-то, но Саша никого не видела и не слышала, кроме своего найденыша.

Обессиленный, мальчик сел на снег. Саша опустилась на колени рядом с ним, крепко обняла его и заплакала. Она плакала о его погибшей семье и о своей погибшей семье. Обо всех, кто умер на Гражданской войне — когда она началась? Закончится ли когда-нибудь? Плакала о тех, кому только предстоит умереть. И о тех, кто выживет.

Тело мальчика в ее объятиях начало содрогаться. Саша поняла, что он плачет вместе с ней, и с этими слезами к нему возвращается жизнь. Тогда она прижала его к себе крепко, еще крепче, пытаясь вобрать в себя его горе.

Тяжелая рука легла Саше на плечо, заставив обернуться.

— Ты нарушила мой приказ в бою, — сказал Князев. — Завтра ты возвращаешься в Петроград.

Глава 13

Полковой комиссар Александра Гинзбург

Декабрь 1918 года

— Ты нарушила мой приказ в бою, — сказал Князев. — Будь ты моим человеком, пристрелил бы тебя на месте. Свезло тебе, что ты не мой человек, Александра. Никогда им не была. И никогда не будешь. Просто вернешься туда, откуда приехала. Сегодня. Сейчас.

Утром Саша прощалась с пятьдесят первым полком, для которого так и не смогла стать комиссаром. Горячо обняла Аглаю. Крепко пожала руку Лексе. Выпила на дорогу чаю с Николаем Ивановичем. Взяла пачку бумаг у Белоусова, клятвенно пообещав добиться виз и подписей в кратчайшие сроки. Пошепталась с пареньком, которого вытащила вчера с хутора. Он пока еще говорил совсем мало, но быстро приходил в себя.

Боевую задачу пятьдесят первый вчера успешно выполнил. Саша знала, что ее заслуги в этом нет никакой.

Прохор уже вывел “Лиззи” из гаража, чтоб отвезти несостоявшегося комиссара на станцию.

— Если ты хочешь, чтоб я уехала, командир, — сказала Саша, — я уеду.

Они сидели друг напротив друга за столом в гостиной купеческого дома, где встретились впервые. Саша заняла стул, на который тогда Князев пытался усадить ее приказом. Теперь он, видимо, предпочел бы, чтоб она осталась на ногах и вообще ушла поскорее. Но разбитые вчера колени сильно болели. Хорошо хоть ребро, сказал полковой доктор, при падении всего лишь треснуло, не сломалось. Однако каждый вздох теперь отдавался болью.

За прошедшие с приезда Саши недели комната стала еще более заброшенной. Лекса прибирался в меру своего разумения, но этого было недостаточно. Прежде богатая обстановка стремительно теряла лоск.

Саша внимательно осмотрелась и увидела то, что могла бы заметить и раньше, если б знала, что искать. Один из углов каминной решетки, потускневшей и захватанной, был начищен до блеска. Недавно.

— Я знаю, что не должна была нарушать твоего приказа, командир, — продолжила Саша. — Но что-то на меня нашло. Я не всегда управляю тем, что делаю. Иногда что-то поднимается со дна и толкает меня на действия, которых я бы не совершила, будь я… в разуме. Это меня не оправдывает. Я не снимаю с себя ответственности. Такое просто случается.

Князев нахмурился.

— Это все?

— Да. И нет. У меня две просьбы. Мы не так уж плохо работали вместе, потому, полагаю, я могу высказать тебе две просьбы. Решение по каждой — твое. Но ты меня выслушаешь.

Князев нехотя кивнул.

— Первое. Позаботьтесь, пожалуйста, о мальчике. У него никого и ничего не осталось. Ванька его зовут. Он скоро придет в себя. Год-другой — станет солдатом. Пока может быть еще чем полезен.

— До того мы бы и без твоих напутствий дошли. Парень — часть пятьдесят первого. Мы будем живы — он будет жив. О нем не печалься у себя в Петрограде. Что у тебя еще?