Посчитав, что за одну партию игрок ставит миллион на кон, я чуть не присвистнула, а в это время мужчины по очереди начали бросать в общий котел фишки по двести пятьдесят тысяч. Правда, кто-то из них сказал “чек” и ничего не поставил, а Коул бросил “рэйз” и увеличил ставку, кидая плак в пятьсот тысяч.

— М-м-м… Мистер Коул часто бывает тайтовым агрессором, — серьезным тоном произнесла Барбара, и я внимательно посмотрела на нее. — Это агрессивный стиль покера, когда игрок повышает ставки и тем самым прощупывает оппонента.

— Как это? — с интересом спросила я, не отводя взгляда от Коула.

— Поднимая ставку, игрок якобы показывает силу своей руки, и другие играющие встают перед выбором. Уравнять подъём или сбросить карты.

— Если мистер Коул повышает ставку, значит на руках хорошая карта? — предположила я очевидное, чувствуя некую радость за Смерть.

— Не всегда, — покачала Барбара головой. — Мистер Коул умеет блефовать.

— О да, — подтвердила спутница мистера Ши. — Как то раз он сорвал кон, имея на руках всего лишь одну пару, и выиграл у моего бойфренда с каре.

Я вновь перевела взгляд на Коула, с невозмутимым видом смотревшего на стол, и, отмечая, как игроки призадумались, улыбнулась — агрессивная стратегия Смерти работала.

Двое сбросили карты, остальные уравняли шансы.

— Теперь понятно выражение “покерфейс”, - произнесла я, наблюдая, как мужчины, вроде бы, и разговаривали, и временами шутили, однако истинных эмоций на этих лицах было не распознать.

— Покер — это игра заблуждений, — улыбнулась миссис Уорд. — Излишние эмоции вредят игроку. Успех в покере определяются терпением и владением собой.

— Наверное, не только в покере… — отметила я, наблюдая за спокойствием Коула.

— Это точно, — кивнула Барбара, а я, рассматривая поблескивающий от плаков кон, спросила:

— А бывало такое, чтобы проигрывали состояние?

— Ну, бывают, конечно, ситуации, когда игрок идет на “олл-ин”, но не в этой покерной, — улыбнулась она, давая понять, что мужчины, собравшиеся здесь, контролировали свой азарт и могли себе позволить крупные ставки без ущерба для бизнеса.

Между тем дилер положил на борд еще одну карту, которую Барбара назвала “терном”, и на этом этапе покеристы не так быстро скидывали плаки в общий котел, сумму которого уже было страшно представить.

Мистер Фэн и Ханг, сбросив карты, произнесли “фолд”, что, видимо, означало выход из игры, а остальные, среди которых остался и Вэйж, пошли на следующий круг ставок.

— А молодой мистер Чэн умеет держать удар Акул… — усмехнулась Барбара, попивая коктейль. — Дошел до “Ривера”.

— Возможно, карта хорошая идет, — предположила я.

— Покер — это игра мастерства и математических вероятностей, а не удачи, — покачала головой Барбара.

— Ох, жаль, что Ханни вышел на “тёрне”, - вздохнула Лин, и в её голосе звучало сожаление — она переживала за своего мужчину.

Наступило время последней карты — “ривера”, за столом осталось пятеро, и я затаила дыхание. Рассматривая игроков, я ловила себя на мысли, что искренне и неподдельно болею за Коула. Пусть и не так открыто, как Лин за Ханга. Это было странным, учитывая, что я не могла любить Коула и относилась к нему, скорее, как к проводнику в новом Мире, который он позволил посмотреть. От волнения во рту пересохло, и мне пришлось сделать глоток шампанского. Что сказать — я почувствовала азарт. Сильный. Захватывающий. Заставляющий учащенно биться сердце. Никогда не думала, что во мне есть эта черта, но сейчас я открывала не только новый мир, но и себя в нем.

Я предполагала, что сейчас, как в фильме про Джеймса Бонда, за столом останется два игрока, однако этого не случилось. Вэйж поднял ставку, остальные ему ответили, за исключением Уорда, который сбросил карты.

— Вскрываемся, — произнес Коул с усмешкой на лице, а Барбара и Лин начали подниматься.

“Вероятно, нам можно подойти к столу”, - предположила я и быстро направилась к Коулу вслед за женщинами.

— Красиво, — усмехнулась Барбара, рассматривая карты на столе, правда, чьи, я так и не поняла.

— Мистер Ши, красивый стрит собрали, — произнесла одна из дам, и я нахмурилась, рассматривая карты игроков. Во-первых, я нервничала, не ориентируясь в выигрышных комбинациях, о которых так и не успела спросить у Барбары, а, во-вторых, распереживалась, что Коул эту партию проиграл — ведь у него на руках была всего лишь двойка и десятка пик.

— И у Чэна красивый трипс из валетов, пусть и с Джокером, — отметил кто-то из игроков.

Коул был невозмутим, будто не проиграл больше миллиона, и я понимала, что сочувствие или жалость только унизят такого человека, как он. Однако, накрытая волной эмоций, азарта, сожалений и веры в будущую победу, я улыбнулась и, наклонившись, тихо ему прошептала слова Терри Пратчетта, которого обожала моя сестрица: