— Неандерталец, — исправляю я, дергая ее за кошачье ухо. Такую шапочку она просила очень давно.

— Можно и так сказать. Тогда десять лет назад я сбежал из дома и катался от станции к станции, по всем веткам. Заблудился конкретно.

— И что потом? — ее живой интерес настолько очевиден, что меня это начинает напрягать.

Вот чем он так быстро расположил ее к себе? Глупышка…

— Меня по ориентировке нашла полиция, — сообщает Роман.

— Выход из метро — там, — показываю я. Грубо, но я все еще лелею последнюю надежду на то, что он передумает ехать с нами в Москвариум.

Молча пялится на транспортную карту. Как будто задумался о чем-то… Но нет, выбираться из подземелья он, похоже, не намерен.

Идем в центр зала. Беркутов хоть и не подает вида, но явно чувствует себя здесь не в своей тарелке. Опасливо озирается по сторонам и даже отодвигает Ульяну подальше от перрона, когда слышится звук приближающегося поезда. Крепко сжимаю ее ладошку, облаченную в вязанную варежку.

Люди устремляются вперед. Мы тоже. Здесь, в отличие от семьдесят второго, мест нет совсем. Становимся у противоположной двери. Ульяна у окна, Беркутов же останавливается прямо за мной. Это… напрягает, но деваться некуда. Он итак нас отделяет от толпы, позволяя не прочувствовать на себе «эффект шпрот в жестяной банке».

— Как шпроты! — озвучивает мои мысли Ульяна, запрокидывая голову назад.

— Ну точно, — невесело соглашается он.

Я смотрю на схему метро, пытаясь игнорировать его морально давящее присутствие. Нервничаю очень, даже ладони потеют. Потому что отсутствие нормальной дистанции между нами — на меня влияет странным образом. Какое-то непонятное волнение находит. Как тогда, в кабинете математики.

Ульяна рисует на стекле смайлик, а я вытягиваюсь по стойке оловянного солдатика. Не надо было волосы в пучок собирать и шарф развязывать. Мурашки ползут по коже от ощущения его горячего дыхания, обжигающего ухо и шею. Я чувствую, как он, чуть опустив голову, втягивает носом воздух, совсем рядом с моими волосами, и от этого его жеста перестаю дышать совсем.

Опускаю глаза и разглядываю свои ботинки. В отражение темного стекла смотреть не могу. Потому что там мне точно не удастся избежать Его взгляда. Взгляда, от которого кровь начинает бежать быстрее, нещадно заливая щеки и отдаваясь глухим стуком в ушах.

Да что ж это происходит…

Глава 40

АЛЕНА

Вагон дергается. Хватаю Ульяну, и едва не заваливаюсь от неожиданности сама.

— Шумахер хренов, — тихо ругается Роман, отпуская мое плечо, за которое придержал несколькими секундами ранее.

— Ну-ка по-о-одвинься, молодежь! — обращается к нам мужчина.

Он становится справа. Мутным взглядом рассматривает сначала меня, а потом и Беркутова. То ли пьяный, то ли еще что. Пахнет от него ужасно. Роман морщится и отодвигает меня чуть в сторону, зажимая вместе с Улей у перил.

— Эээ, франт, — потеснивший нас дергает его за куртку.

— Чего тебе? — недовольно интересуется одноклассник.

— Есть сотка? — орет тот.

— Руки от куртки убери, — предупреждает Беркутов, обернувшись.

— Че, Щеголь, западло помочь человеку? — обдавая нас шлейфом дешевого алкоголя, не отстает этот странный пассажир.

Подмигивает мне. Беркутов, который стоит к нему спиной, этого, естественно, не видит. Он молчит, мрачно глядя перед собой. Судя по желвакам, ходящим по лицу, его терпение на грани. К счастью или к сожалению, пьяница переключается на сидящую справа женщину. Спустя минуту я понимаю, что ничего хорошего не жди.

— Слышь, брюхатая, ты че молчишь? — никак не угомонится навязчивый мужик подшофе. — Сотку дай.

Все происходит очень быстро. Поезд как раз останавливается на станции. Двери открываются. Роман в этот момент резко разворачивается, хватает дядьку за шиворот и выталкивает к выходу. На лице у последнего полное непонимание того, что происходит, но его попытки остановить ход событий не увенчиваются успехом. Беркутов придает ему ускорение посредством волшебного пендаля, отчего тот пулей вылетает из вагона, падая на землю.

— Ооой, — вжавшись в меня, шепчет Ульяна, пока Роман брезгливо вытирает руки, возвращаясь к нам.

Кажется, в этот момент на него весь вагон смотрит. Беременная женщина посылает ему взгляд, полный благодарности. Она явно очень испугалась. Насколько я видела, мужик успел коснуться ее руки. То ли дернуть хотел, чтобы встала, то ли что.

— Ничтожество жалкое, — произносит Роман себе под нос. — Скоро нам уже выходить? — спрашивает нетерпеливо.

Явно покатушки на метро — не его стихия.